Право и политика: научные очерки. В. В. Лапаева

мы еще и претендуем на то, чтобы критически оценивать результаты этого дискурса, то нам требуется более высокая теоретико-правовая позиция по сравнению с той естественно-правовой доктриной, на которую опирается правовая теория и практика Запада. С развитием глобализационных процессов универсализации правовой жизни мирового сообщества необходимость подобной теоретической оценки правовой природы конвенционально устанавливаемых естественных прав человека становится все более актуальной. Она обусловлена имеющими место попытками развитых демократий предложить другим странам в качестве общезначимых и общеобязательных естественно-правовых ценностей нормы нравственно-религиозного характера, применение которых оправдано лишь в условиях соответствующего уровня культурного развития нации[30], а то и вовсе внедрить под видом права политико-силовые моменты в практику межгосударственных отношений. Ситуация усугубляется отсутствием в области международных отношений достаточно надежных демократических процедур правообразования. Так, некоторые либеральные противники европейской интеграции справедливо обращают внимание на то, что устанавливаемое на европейском континенте естественное право – это результат договоренностей, которые пока что в значительной мере формируются на уровне бюрократических структур, а не путем демократической процедуры, характерной для процессов формирования национального права в странах правовой демократии[31].

      Однако наши попытки противостоять такому подходу с позиций своего самобытного «права», основанного на общинной системоцентристской идеологии доминирования общего блага над индивидуальным, не увенчаются успехом: на этом языке с нами никто разговаривать не будет. Нам нужна человекоцентристская теоретическая платформа для диалога, которая позволяла бы оценивать вырабатываемые в рамках международного дискурса правовые стандарты с точки зрения подхода, признающего приоритет прав человека как универсальной общечеловеческой ценности. Адекватным инструментом для решения этой задачи может служить разработанная в отечественной юриспруденции либертарная концепция права, в основе которой лежит понимание сущности права как формального равенства[32]. С точки зрения либертарного правопонимания само по себе право как система, основанная на общепризнанных международным сообществом (при доминирующем участии Запада) принципах и нормах, за которыми по договоренности признается правовой характер, связанный с их соответствием прирожденным правам человека, не является безусловным эталоном. Таким эталоном служат не конвенционально устанавливаемые права человека, а лежащий в их основе принцип формального равенства. Подобного критерия оценки правовой природы нормативных регуляторов нет ни у естественно-правовой доктрины, которая считает правом человека нормы, фактически сложившиеся в результате международных договоренностей, ни (тем более) у легистского правопонимания,

30

Ярким примером подобного подхода является такая трактовка права человека на жизнь (принятая, в частности, в рамках Совета Европы), которая предполагает отмену смертной казни. Подробнее см.: Нерсесянц В.С. Философия права. С. 628–631.

31

По словам В. Клауса, принципы и нормы международного права – это «нечто, приходящее извне. Если же это “нечто” не является продуктом демократической плюралистической политики, следовательно, оно – продукт “чистого разума”, а точнее – некой правды, хранителями которой являются немногие избранные (но не избираемые). Значит, это “нечто” является, по сути дела, угрозой демократии». (.Клаус В. Почему я не “европеист” // Европа без России. Договор, учреждающий Конституцию Европы, от 20 октября 2004 г. М., 2005. С. 12–14.

32

Подробнее см.: Нерсесянц В.С. Философия права. С. 28–102; Лапаева В.В. Типы правопонимания: анализ научно-практического потенциала // Законодательство и экономика. 2006. № 4.