Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании. Виктор Клочков

и отечественной историографии, породило и более осторожный подход к оценке сроков и форм становления институтов конституционной монархии в Великобритании. Особого внимания в этом отношении заслуживает проблема перехода от абсолютной монархии к конституционной. Скептическое отношение современных британских исследователей к обоим концептам, основанное на убежденности в том, что ни один из них не отражает всей специфики британской ограниченной монархии, выдвинуло на первые позиции в исследовательской повестке вопрос о том, переходом от какой формы правления к какой стал «долгий XVIII в.». Кроме того, при таком подходе пристального внимания потребовал и устоявшийся в британской историографии концепт «конституционной революции»: следует уточнить, какие изменения в конституционном устройстве и партийно-политической системе и в каком отношении, а также благодаря каким факторам, сделали возможным окончательное становление конституционной монархии в Великобритании в середине 30-х гг. XIX в.

      Пересмотру подвергается также и ряд вопросов, связанных с оценкой места и роли традиционных политических институтов и практик, характерных для «старого порядка», в этом процессе. Анализ перемен в государственном устройстве в период Славной революции 1688 г., изучение комплекса ограничений, которые претерпела королевская прерогатива в результате этих событий, исследование ряда обстоятельств, благодаря которым английский парламент фактически обрел собственные, независимые от короны полномочия, а также сопоставление указанных трансформаций с эволюцией английских политических институтов и в особенности политических практик в направлении, характерном для современных конституционных монархий, позволяет внести существенные дополнения в традиционный взгляд.183

      Специальное исследование проблемы английского абсолютизма не является предметом настоящей работы. Однако для верного понимания характера и направленности трансформации политических институтов, институтов участия и политических практик Великобритании конца XVII – первой трети XIX вв., необходимо сделать несколько принципиальных для понимания специфики английской ограниченной монархии замечаний.184

      По мнению современной британской историографии, к политическому и государственному устройству Англии XVII в. с трудом приложим термин «абсолютизм».185 Однако этот же термин оказывается вполне применим к области общественной мысли. Три десятилетия назад Дж. Дейли обратил внимание на то, что термин «абсолютизм» был неизвестен вплоть до начала 20-х гг. XIX в., тогда как прилагательное «абсолютный» достаточно часто вписывалось в правовые, политические и религиозные произведения, а также звучало в парламентских речах, не встречая неприятия со стороны аудитории.186 Он же заметил, что само понимание термина «абсолютный» (absolute) отличалось от современного. Оно ни в коем случае не противоречило идее ограниченности власти и прерогативы, поскольку англичане привыкли считать, что

183

По справедливому замечанию С. В. Кондратьева, после того, как у отечественных историков отпала необходимость заниматься типологическими построениями, термин «абсолютизм» без принуждения покинул их работы. См: Кондратьев С. В. Парламентарии против Роджера Мэнверинга, или «свобода» и «право» versus «послушание» и «прерогатива» // Правоведение. 2012. № 1. С. 207‒220. Следует отметить, что и в британской историографии в тех немногочисленных работах, где еще встречается этот термин, подчеркивается, что в Англии «абсолютизма» никогда не было. Также указывается на наличие кратковременных периодов, когда королям из династии Стюартов приходилось (что характерно, а не удавалось, как обычно принято считать) без особого успеха править, как абсолютным монархам. См.: Хеншелл Н. Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейских монархий раннего Нового времени. Спб., 2003. В работе П. Томаса отмечается, что «в Англии претензии королевского абсолютизма никогда не поднимались до создания постоянной армии, требующей собирать налоги». При этом «благодаря парламентской борьбе следующего века, английское государство пошло путем конституционализма». См.: Thomas P. Authority and Disorder in Tudor Times. 1485‒1603. Cambridge, 1999. P. 3, 5‒6, 8‒9). В настоящее время, вероятно, только Дж. Соммервилл продолжает настаивать на наличии в Англии абсолютизма в его традиционном понимании. См.: Sommerville J. P. Royalists and Patriots. Politics and Ideology in England 1603‒1640. L., 1999. P. 228‒230. См. также: Miller J. Bourbon and Stuart. Kings and Kingship in France and England in the Seventeenth Century. London, 1986. P. 101, 228. В этой сравнительной работе Дж. Миллер настаивает на том, что Карл I не собирался создавать в Англии «абсолютную монархию», а Карл II становится «абсолютным королем».

184

Термин «абсолютизм» утверждался в историографии тремя путями. Сторонники марксизма полагали, что абсолютизм был особой формой феодальной монархии, отличавшейся от сословно-представительной монархии, которая ей предшествовала; правящие классы остались при этом теми же». См.: Hill C. Comment on the Transition from Feudalism to Capitalism // Science and Society. 1953. Vol. 17. P. 351. Л. Альтюссер писал позднее, что «политический режим абсолютной монархии был всего лишь новой политической формой, необходимой для поддержания феодального господства в период развития товарной экономики». См.: Allhusser L. Montesquieu. Le Politique et l'Historie. P., 1969. P. 117. В отечественной историографии сходные оценки абсолютной монархии можно найти в работе В. В. Штокмар и сборнике под редакцией Ю. М. Сапрыкина. См.: Штокмар В. В. Экономическая политика английского абсолютизма в эпоху его расцвета. М., 1962; Англия в эпоху абсолютизма. Статьи и источники. Под. ред. Ю. М. Сапрыкина. М., 1984. М. А. Барг, писал о первых Стюартах как о монархах, усвоивших абстрактную теорию абсолютной монархии, но абсолютно неспособных понять специфику исторических условий Англии, в которых предстояло эту теорию реализовать». См.: Барг М. А. Великая английская революция в портретах ее деятелей. М., 1991. С. 99‒100. Вторая теория абсолютизма представляет собой модификацию традиционной марксисткой схемы и утверждает, что нобилитет был вынужден реорганизовать силу принуждения в рамках органов власти централизованного государства. См.: Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. М., 2010. С. 180. Наиболее показательной здесь является позиция П. Андерсона, который утверждает, что абсолютистское государство представляет собой политическую форму аристократической реакции на кризис феодализма. См.: Андерсон П. Родословная абсолютистского государства. М., 2009. С. 34‒35. (Английское издание – Anderson P. Lineages of the Absolutist State. L., 1979). В отечественной историографии сходство с позицией Андерсона обнаруживается у авторов сборника «Политические структуры эпохи феодализма в Западной Европе XVI–XVIII вв.». См.: Л., 1990. В зарубежной историографии аналогичную структуру процесса описывал У. Дойл. См.: Doyle W. The Old European Order, 1600‒1800. L., 1978. Третий набор теорий абсолютизма представлен концепциями Ч. Тилли и М. Манна. Они считают, что элиты постепенно наращивают свои взаимно подкрепляющие финансовые, административно-бюрократические и военные возможности, а растущий корпус государственных чиновников увеличивает свои власть и долю. Налоги концентрируют ресурсы на государственном уровне, создавая первоначальный рынок для капиталистических предприятий. См.: Tilly Ch. From Mobilization to Revolution. Reading, Mass., 1978; Coercion, Capital and European States 990‒1990. Cambridge, 1990; Принуждение и капитал в эволюции европейских государств, 990‒1990. М., 2009; Mann M. State and Society, 1130‒1815: An Analysis of English State Finances / Political Power and Social Order. Ed. by M. Zeitlin. Greenvich Conn., 1980. P. 165‒208. P. 124‒199.

185

Н. Хеншелл в своей обобщающей работе приводит следующие признаки абсолютизма: деспотизм (ущемляет права и привилегии подданных и попирает мнение тех учреждений, которые призваны их защищать); автократизм (не обращается к консультационным механизмам, сословные и корпоративные учреждения отодвинуты на второй план, а принятие решений централизовано); бюрократизм (использует агентов, зависимых только от короны, не связанные со знатью, отделяет себя от общества и лишает последнее возможности саботировать свои повеления); не связан с Англией (с 1689 г. она считается образцом свободы и управления через процедуру одобрения). См.: Хеншелл Н. Миф абсолютизма… С. 8. Базовый тезис Р. Лахмана состоит в том, что способность монархии следовать стратегиям «абсолютистской» политики зависит в первую очередь от характера и структуры отношений, существующих между элитами. Следуя общей логике предложенной им теории элитного конфликта, автор настаивает на том, что абсолютистское государство не является ни переходной формой от феодального государства к буржуазному (как утверждает классический марксизм), ни одной из разновидностей феодального государства, трансформировавшего свою форму под воздействием экономических обстоятельств (как склонны считать П. Андерсон и его последователи). По мнению Р. Лахмана, абсолютистское государство есть форма и способ образования современного государства, а также особый тип коммуникации с обществом, переживающим процесс становления новых социальных групп. См.: Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. М., 2010. С. 189.

186

См.: Daily J. The Idea of Absolute Monarchy in Seventeenth Century England // Historical Journal, 1978. Vol. XXXI. P. 227‒250.