Русский флаг. Александр Михайлович Борщаговский

жаль, Чэзз, – сказал Завойко, сдерживая недовольство, – что вы возвращаетесь к этому вопросу. Я своей властью не могу разрешить ничего подобного. Думаю, что и генерал-губернатор Восточной Сибири не смог бы удовлетворить вашу просьбу без согласия правительства.

      Чэзз решил апеллировать к Назимову, призывая его в свидетели и судьи.

      – Господин капитан рассудит нас. На этот раз мы предлагаем совершенно новую комбинацию. Мы купим не только монополию на пушную торговлю Камчатки, но и монопольное право на разработку золота!

      Чэзз ждал, какое впечатление это произведет на русских.

      – Золота на Камчатке еще никто не находил, – возразил Завойко. – Вы бросаете деньги на ветер.

      – Мы найдем золото! – Магуд впился глазами в несговорчивого губернатора.

      – Да, мы найдем золото, – быстро подхватил Чэзз, – и дадим большую прибыль русской казне. Торговля на Камчатке плохо организована, – надеюсь, господин губернатор не обидится на меня за мои слова. Торгуют по-настоящему только раз в году, зимой, и никто не знает, что принесут торги. И разве это разъезды купцов? Это разбойничьи набеги, одно разорение для бедных туземцев! Привозят разный хлам – рваные одеяла, дырявые котлы, ржавые гвозди, дрянной табак, и за все это охотник должен отдать все свое добро… Камчадалы разоряются, промысел приходит в упадок.

      Чэззу нечасто приходилось произносить такие длинные речи. К этой беседе он тщательно готовился, надеясь сломить упорство Завойко. Магуд с уважением слушал Чэзза.

      – Я знаю, – продолжал Чэзз, – что господин губернатор думает о том, как бы оградить туземцев от алчности русских купцов.

      – И не только русских, – заметил Завойко, но Чэзз пропустил эти слова мимо ушей.

      – Да, да… Стараетесь, назначаете специальных чиновников для наблюдения за торговлей, но все напрасно. Чиновники берут взятки, а взятки тоже идут за счет камчадалов, и они оказываются в еще большем убытке. Все воруют, обманывают казну и друг друга…

      Завойко поражала неожиданная словоохотливость Чэзза.

      – А вы хотите взять монополию на кражу? – спросил он.

      – Что вы, господин губернатор! – запротестовал Чэзз. – О! Вы хорошо знаете, как я привязан к Камчатке, как дорожу ее благополучием!

      – Я думаю, – усмехнулся Завойко, – что можно печься о благосостоянии края и не упрятывая его на правах монополиста в собственный бумажник.

      Чэзз воздел руки к потолку, изображая крайнюю степень изумления и обиды.

      – Как? Неужели вы думаете, что я хочу обогатиться за счет Камчатки? Я буду терпеть убытки год, два и больше. Возможно, впоследствии я сумею возвратить себе деньги, скопленные многолетним трудом. Но на первых порах убытки, одни убытки, провались я на этом месте!

      – Такое бескорыстие делает вам честь. – Завойко старался говорить как можно более серьезно.

      Он вспомнил свое посещение Америки в середине тридцатых годов. Оглушенный, он бродил по людным улицам, поражаясь