Под старыми кленами (сборник). Александр Малиновский

наступил на муравья —

      А вдруг у него семья?

      Алёшкины слова расстроили Настю:

      – У муравья детки и у черепахи могут быть детки, а мы её не пускаем к ним? Давайте её отнесём туда, где взяли.

      Черепаха словно догадалась, что решается её судьба, она остановилась, высунула ещё больше свою головку и стала смотреть на всех.

      Денис молчал, поправляя руль своего красивого велосипеда.

      И непонятно было, как он относится к предложению Насти.

      Я видел, что Алёшке не хочется отпускать черепаху: такая редкая находка. Но было и жалко её.

      Вышла во двор бабушка Вера и поддержала Настю:

      – Вам игрушки, а ей каково, поиграете и бросите… У нас во дворе и так всякой живности хватает.

      Андрей Иванович посмотрел на всех и сказал:

      – Тогда давайте голосовать.

      Все подняли на него глаза.

      – Кто за то, чтобы отпустить черепаху, поднимите руки!

      Все подняли руки, кроме Алёшки. Он сидел на траве около черепахи, не двигаясь.

      Настя посмотрела на него, как взрослая: сверху вниз долго и ничего не сказала.

      Алёшка под взглядом её синих больших глаз глубоко вздохнул и медленно поднял руку.

      В тот же вечер мы отнесли черепаху на её озеро.

      Радуга над речкой

      Когда речка под боком, сразу за огородами, жизнь намного интереснее.

      Ночью шёл дождь. Утром он ещё накрапывал, а к полудню появилось солнце. И всё вокруг ожило.

      Река стала блестеть, и появилось много пчёл и шмелей.

      Дед Андрей, Алёшка, Настя и я решили пойти порыбачить на речку. Всякий настоящий рыбак знает, что рыба после дождя клюёт лучше.

      Когда мы шли, песок на тропинке был ещё сырой и на траве блестели капли дождя, а в низинках стояли лужи.

      Наша компания добралась до речки быстро: огороды не такие уж и длинные, а кончаются они на берегу Ветлянки.

      Мы стояли на высоком берегу, а речка была внизу под нами. Она светлой лентой уходила слева направо от нас к горизонту и там пропадала из глаз.

      Мы не спешили спускаться к воде – больно уж красивое место. Стояли, любовались. И тут поднялась радуга – высокая и чистая. Радуга – как большая дуга – перекинулась с одного берега на другой.

      Все семь её цветов украшали теперь и речку Ветлянку, и дальний луг, и широкое, просторное небо. А над головами нашими зазвенели жаворонки.

      – Ребята, сказал я, – смотрите: река как большая бело-серебристая лошадь, а радуга – дуга с колокольчиками – жаворонками. И всё это мчится далеко-далеко в степь и ещё куда-то дальше…

      – А мы мчимся вместе с ними, так ведь! – воскликнул Алёшка. – В большой такой телеге из этой поляны! Нас мчит наша речка! Куда-то далеко-далеко!

      – Туда, где вы с Настей будете взрослыми, – сказал Андрей Иванович.

      – И где вы будете непременно счастливыми, – добавил я.

      Настя рассматривала, присев, белоголовую ромашку в медово-пахнущей траве. Она не согласилась:

      – Я не хочу уезжать, – спокойно возразила