Пещера. Лев Протасов

что вы, в самом деле, привязались ко мне с вашими фантазиями! Чего вы от меня хотите? Я не поеду в Город просить о помощи, так и знайте!

      – На самом деле мне нужно от вас совсем другое.

      – Тогда что? Что еще могло заставить вас прийти ко мне?

      – Я должен был показать вам вашу причастность. Вину. Мы обязаны все вместе разделить ее. Я пришел избавиться от одержимости… и вас по возможности избавить. Что ж, вероятно, время еще не пришло. Мы с вами продолжим эту беседу в другой раз.

      – Довольно! – воскликнул Андрей Михайлович. Ему казалось, что его откровенно провели. Единственное, что заставляло держаться в рамках приличия – уверенность в том, что все уже сказано и никакого продолжения не последует.

      – Я вас покину. Сейчас. И все же запомните: задача человека в том состоит, чтобы удерживать мир от распада, от самоудовлетворения – на зыбкой, непрочной основе духа. Мы же с вами виновны, Андрей Михайлович. Быть может, даже более прочих участников…

      Произнеся сплав загадок и прописных истин, отец Тимофей старческой походкой направился в прихожую, оттуда к входной двери, затем вышел во двор и наконец покинул владения действительного, как выяснилось, представителя власти, пусть таковое звание и числилось за Лигниным формально.

      Сам представитель, после беседы заметно уставший, ни в какие административные дрязги влезать не желал и никаких особенных прав и обязанностей за собой не признавал. Между прочим, совершенно зря, ибо вскоре…

      ГЛАВА ПЯТАЯ. Нисхождение

      1

      …на него обрушился поток слезных писем да официальных обращений, все от местных. Первые содержали главным образом просьбы о восстановлении церковной службы, жалобы на работу общественных бригад, требования расширить либо перенести городское кладбище; попадались письма с угрозами. Официальных обращений, пропитанных едва уловимым, но въедливым смрадом госучреждения, было значительно меньше. Среди них особенно следует отметить два послания от Совета старейшин и еще одно, пришедшее позднее остальных, вместе со столичной корреспонденцией – от тамошней власти, тоже от какого-то совета.

      Первое обращение старейшин на следующий же после беседы с Тимофеем день доставил четырнадцатилетний подросток в сильно изношенной одежде и с печальным, как будто заранее постаревшим лицом. Андрей Михайлович, не желавший признавать за собой никакой особенной роли, полученный конверт не вскрывал, понимая, что требуется ответ. Ответ же с его стороны может означать лишь одно – вступление в должность.

      Однако старейшины, потеряв терпение, через шесть дней отправили второе письмо, с тем же посыльным, и Андрей Михайлович сдался, прочитав оба по порядку. Первое письмо гласило:

      «Совет спешит выразить соболезнования по поводу смерти сестры Вашей, Анны Лигниной, жившей во вверенном нам городе на протяжении последних пяти лет. Поверьте, эта утрата наполняет сердца наши скорбью, а умы – невольной тревогой, ибо в каждой