Пятый легион Жаворонка. Юлия Чернова

рассказываю об этом без стеснения: и отец, и тот человек давно за все расплатились. Сполна, – тут она помедлила и пробормотала вполголоса, словно обращаясь к самой себе. – Если только собственным страданием можно искупить муки, причиненные другим…

      Парис веско промолвил:

      – Кару нести потому и должны они все – чтобы мукой

      Прошлое зло искупить. Одни овеваемы ветром,

      Будут висеть в пустоте, у других пятно преступленья

      Выжжено будет огнем или смыто в пучине бездонной.

      Время круг свой замкнет, минуют долгие сроки —

      Вновь обретет чистоту, от земной избавленный порчи,

      Душ изначальный огонь, эфирным дыханьем зажженный.

      Чтобы, забыв обо всем, они вернулись под своды

      Светлого неба и вновь захотели в тело вселиться.

      Парис так прочел эти строки Вергилия, что не только Виния, но каждый – даже язвительный Марциал, даже замечтавшийся Марк, почувствовали себя неуютно. Каждому вспомнилось нечто такое, чем не хотелось делиться с другими. Судя по нахмуренным бровям Париса – и он вспоминал.

      – Я чту наших богов, – негромко проговорила Корнелия, – но боги Египта вселяют особый страх. Суд над умершими они вершат в подземных чертогах. На одну чашу весов бросают сердце человека, а на другую – легкое перо богини Маат…

      Губы Винии приоткрылись, вино из накренившийся чаши плеснуло на стол. Она уже видела это однажды! Хоровод теней на стене… Фигуры с головами сокола, льва, крокодила…

      – Почему ты вспомнила о богине Маат? – спросила Виния, и Фуск не узнал ее голоса.

      – Прости, – Корнелия быстро взглянула на нее.

      Виния судорожно вздохнула. «Почему Немезиду изображают с завязанными глазами? У нее глаза серые с прозеленью, а на губах нет улыбки… Какую кару понес мой отец? А Тигеллин? Подумать страшно»…

      – Что за разговоры к ночи! – сердито воскликнула она. – Эй, подать еще вина! Подлить масла в светильники. Нашим невинным забавам и боги улыбнутся…

      Повернулась к Марциалу.

      – Я видела, ты что-то писал. Не откажись прочесть, доставь нам удовольствие.

      – Ты всерьез полагаешь, что он может отказаться? – спросил Гай Элий, не понижая голоса.

      Виния зашипела на него.

      – Конечно, если ты настаиваешь, я прочту… – Марциал раскрыл таблички.

      – Заметь, он не обидчив, – подсказал Элий.

      Тут Виния, потеряв всякое терпение, ущипнула брата.

      – Ты хочешь сам блеснуть или доверишь бессмертное творение Парису? – не унимался Гай Элий.

      По виду Марциала было ясно, что он намерен блеснуть сам. Он встал, расправил складки одежды, обернулся лицом к месту, которое занимал почетный гость, и прочел:

      – Если, Фуск, у тебя есть место в сердце, —

      Ведь друзья у тебя там отовсюду, —

      Мне, прошу, уступи ты это место

      И меня, хоть я новый, не гони ты.

      Ведь и старые все такими были.

      Ты