Молчание пирамид. Сергей Алексеев

как же там жить-то, под землей? – усомнился Артемий. – Не слыхал я такого. А сам думаю, где одни пески, сухие да сыпучие, нет жизни. Не врешь ли ты мне, бабка?

      – Как мне врать, коль я для исповеди позвала тебя? Будет хоть одно слово ложно – меня ни земля, ни огонь, ни вода не примут. Так вот, слушай… – Бабка Евдоха духу набрала. – Там, под Горицким бором, храмы великие стоят. Настолько великие, что в каждый пять ли, шесть ли деревень наших войдет. Одни из камня лазурного, другие из мрамора-гранита, третьи из камня-алатыря, всего числом семнадцать. А венчает их храм хрустальный, в коем до сей поры горит огонь незнаемый, отчего пески там сухие и сыпучие. Потревожишь шумом сей огонь – ударит с неба молния, и когда земной и небесный огонь соединятся, можно и Бога увидеть, ибо это и есть Бог. Ну, и разойдется земля на минуту ли, две… Вокруг же храмов каменные звери стоят на страже, во все стороны смотрят, охраняют град божий, имя которому – Тартарары. Только он весь песком занесен в предавние времена, от людского глаза спрятан. А ныне там бор стоит вековой, покой стережет. А когда снова станет пустыня, разнесет песок ветром по всей земле и откроется град…

      – Погоди, бабка, байки рассказывать, – перебил ее Артемий, – скажи лучше, отчего Василиса туда рожать побежала?

      – Ох, недоумок ты еще!.. Твоей Василисе Ящерь из утробы шепнул, где рожать ей след, потому и убежала в бор.

      – Разве дома-то не могла?

      – А кто бы принял такого младенца? Не-ет, Бог сам повивать его вызвался. Крикнул младенец – соединился огонь, разверзлась земля, открылись ему врата. И пошли они в гости к Богу. Люди ведь сами себе открывают их: на свет божий криком младенческим, на тот свет – молитвенным шепотом или легким вздохом. Да ведь забыли те молитвы, потому не расступается земля-то, не отворяются ворота. Вот и придумали ямы копать да зарывать покойных… Даже я не ведаю слов этих, сколько уж кричала – не отворяются…

      – К ним хочу! – застонал Артемий. – Хоть и живу с твоей внучкой, а все про Василису да младенца нашего думаю. Пойду сейчас же и крикну!..

      – Не смей! Тебе иное отпущено, стеречь врата божьи! Я вижу твою судьбу… Жить тебе в Горицком бору и покой охранять, чтоб не оголились увалы да не стронулись пески… Коли до срока выйдет на свет из земных глубин град божий Тартарары – горе будет великое, потоп огненный…

      – Да что мне бор-то! – взревел Артемий. – Думал, научишь, как откопать их да на свет возвратить…

      – Не вздумай! Сторожи врата божьи, тогда Ящерь со своей невестой соединится. И дева родится, внучка… Как же ей имя-то, вразуми…

      – Я хоть еще раз увижу их?

      – Увидишь и скоро совсем… Ну, вот и все сказала. Теперь душа моя освободилась, и мне отворятся врата… Вот не вспомнила, как же имя-то деве? Надоумил бы Бог… Ведь унесу же с собой…

      – Как же мне теперь жить? Делать-то что?

      – Ох, и бестолочь же ты, Артемий! Живи и жди знаков. Василиса тебе знаки станет подавать, а ты слушайся. Она подскажет тебе, когда и что делать. Когда сыночка встречать, когда в привратники…

      – Какие знаки-то?

      – Да