Кольцевая дорога. Дмитрий Владиславович Попов

и мрачным.

      Зато в вагонном небе вовсю сияло солнце. Оно поднялось уже высоко, и я подумал, что проспал добрую часть утра. Серьезная дама, как выяснилось, поместила меня в небольшую уютную комнатку с занавесками на окне и пологом из плотной ткани, закрывающим дверной проем. Лавка напротив меня пустовала: судя по отсутствию подушки и одеяла, она была свободна. Пассажиры вставали, ходили, разговаривали. А также спорили, ссорились и шумели. Однако звуки доходили до меня словно издалека и сну не мешали. Может быть, это полог приглушал их? Я пощупал темную ткань: она была плотной, но недостаточно, чтобы заменить собой двери. Поэтому загадка осталась неразрешенной. Голод победил в схватке с любопытством: я решил позавтракать, прежде чем идти задавать вопросы. Под окном к стене был привинчен маленький столик, и на нем я разложил свои немудреные припасы. Взятый из дому сыр уже подсох, а хлеб зачерствел, однако я воздал должное и тому, и другому. Запив завтрак водой из фляги, я откинул полог и отправился осматривать вагон.

      Солнце неторопливо шествовало по небу и заливало своим светом длинный коридор. Он тянулся вдоль всего вагона. Конец коридора терялся где-то в серой туманной дали. Пол был чистым и гладким. Таким чистым и гладким, что в нем отражались солнечные блики. Они играли и гонялись друг за другом, словно стайки желтых рыб. По обе стороны от коридора располагались такие же комнатки, как у меня. У многих полог был откинут, и я заметил в них такие же лавки и столики. И такие же окна, в которых лил дождь. Однако разглядывал я пассажиров. Наверное, это были обычные люди. Такие же, как я сам. Но я чувствовал, хотя и не мог объяснить себе, в чем тут может быть дело, что поезд что-то такое делал со своими пассажирами, потому что они уже не казались мне обычными людьми.

      Все мужчины здесь были героями. Все как один сошли со страниц легенд или по меньшей мере сказок. Доблестные воины носили на поясе меч. Согбенные старцы с седой бородой, несомненно, были мудрецами. Юноши вроде меня глядели весело и отважно. Здесь встречались музыканты и поэты, трубадуры и певцы. Простые солдаты в запыленных мундирах и офицеры в сияющих кирасах. Генералы, вся грудь которых была в орденах, со своими ординарцами раскладывали на столах карты или планы будущих сражений. Встречались здесь и ремесленники. Два кузнеца под одобрительный свист и гомон зрителей боролись на руках, а могучие мышцы их перекатывались под кожей, словно литые чугунные шары. Молодой сапожник показывал соседу-шорнику золотые парчовые туфельки, которые он сделал для знакомой принцессы. Портной хвастался черным бархатным плащом, на подкладке которого были вышиты небесные созвездия. Переписчик склонился над книгой под перестук вагонных колес.

      Все женщины в вагоне показались мне красавицами. Глаза молодых девиц сияли как звезды, щечки их рдели как рассвет, а алые губки были сложены бантиком. Дамы постарше носили дорожные платья с достоинством знатных особ. Пожилые женщины с седой головой мудро рассуждали о погоде, воспитании внуков и видах на урожай. Я смутился, когда