Глазами маски. Александра Сергеевна Васильева

на того, о ком вспоминал. Вместо этого он разозлился на воду, взял стакан и выпил до дна.

      – Что он имел в виду, сказав, что Мидора погибнет, если я останусь здесь? Какое отношение моя свихнувшаяся сестра имеет ко всему этому? Они виделись с ней всего раз… Решено. Уеду! – закричал он и потом добавил устало. – Пережить бы зиму… Только бы это…

      Барри вздрогнул. Ему показалось, что слова, которые он сначала вот так прокричал, а потом добавил, и те, и другие были сказаны не его голосом. Этот новый голос был старше прежнего лет на двадцать. Барри понял: что-то внутри него надорвалось, окончательно изменило форму и цвет, стало другим. Он знал: подобное необратимо – и только усмехнулся этой метаморфозе, больше ничем ее не отметив.

* * *

      Азраил и Квентин вышли из театра. Ледяной ветер царапался, и хотелось спрятать лицо. У входа их поджидал Руфус. За спиной у него привычно висел гитарный футляр. Никто и никогда не видел того инструмента, что лежал в нем, давно воспринимая этот футляр просто как продолжение самого Руфуса.

      – Пойдемте быстрее, – скомандовал Азраил.

      – Эй, подождите, – из тяжелых дверей театра вышел Хэпи. Ветер накинулся на него с жадностью. Руфус глубже запрятал руки в карманы пальто

      – Холодно, – процедил Азраил сквозь зубы.

      – Угу, – пробормотал Квентин.

      Одеты они оба были странно, словно о существовании прогноза погоды никогда и не слышали. Нельзя сказать, что их не интересовала погода: разумеется, и Азраил, и Квентин замечали смену сезонов, последний даже писал циклы стихов о временах года, – и все же природу они воспринимали несколько необычно, отдельно от себя, вроде некой эстетической категории, о которой можно писать, восхищаясь, которой можно поклоняться, но не более того. То, что природа примитивно диктует людям, как надо одеваться в тот или иной сезон, Квентин не воспринимал, считая такое положение дел оскорблением предмета своего обожания. Как думал о природе Хэпи, понять было сложно. Однако одет он был по погоде и не испытывал никакого дискомфорта от холода. Хэпи подошел к стоящим на ветру.

      – От кого бежим? Кстати, Квентин, я видел Солу около часа тому назад, она уходила из театра…

      Лицо Квентина болезненно скривилось, он закрыл глаза и уже набрал в легкие воздуха, чтобы ответить, но Азраил, посчитавший это опасным, ответил за него:

      – Он не хочет ничего о ней слышать, так что не продолжай. Хэпи пожал плечами:

      – Мне просто было интересно, куда это она…

      – Ну, сказал же, – перебил Азраил. – Все, пока не хотим. – Он мельком взглянул на Квентина, тот с полными воздуха легкими смотрел куда-то вдаль. Азраил принял это за одобрение: – Раз с нами, Хэпи, – идем. А ты, случаем, Верти не видел?

      – Верти пакует вещи. Завтра с первым поездом мы лишимся его светлого гения. Обещал писать письма.

      – Верти в письмах… – задумчиво проговорил Азраил.

      Дорога тянулась в молчании. Квентин, не поднимая