Говорит Альберт Эйнштейн. Р. Дж. Гэдни

головка очень большая. У Альберта аномалия.

      – Ну что вы, не стоит делать поспешных выводов, – отвечает доктор. – Крупный череп может быть унаследован от матери или от отца. Уверяю, размер и форма черепа никак не влияют на интеллектуальные способности человека. Тем не менее большая голова может быть признаком внутричерепных заболеваний. Мы измерим окружность головки Альберта и будем регулярно отслеживать ее изменения. Но должен вас заверить, пока я не вижу поводов для беспокойства. Интеллектуальные способности Альберта будут в пределах нормы.

      – В пределах нормы?

      – Да. В пределах нормы.

      Паулина в оба глаза следит за развитием Альберта, но свои опасения по поводу его здоровья доверяет только Герману, а сама уповает на Господа Всемогущего, чтобы ее ребенок не оказался eine Laune der Natur – ошибкой природы.

      – Моя новая игрушка, моя новая игрушка, – радуется Альберт, увидев 18 ноября 1881 года новорожденную сестренку Марию, которую в семье стали звать Майей. – Но где же у нее колесики?

      В Мюнхене семья Эйнштейн вкусила все прелести буржуазной жизни, сперва поселившись в арендованном доме на Мюллерштрассе, 3, а затем переехав в дом с просторным садом по Ренгервег, 14.

      – Альберт говорит не так бойко, как другие дети, – жалуется Паулина приехавшей погостить старшей сестре Фанни. – Почему он все повторяет дважды?

      Паулина вышивает на скатерти слова «Sich regen bringt Segen» – «Где труд, там и счастье».

      – Моя новая игрушка, – медленно произносит Альберт. – Но где же колесики?

      – Вот, теперь видишь, Фанни?

      – Может, он просто пытливый.

      – Пытливый. Пытливый. Мне не нужен пытливый ребенок. Мне нужен нормальный.

      – Будет хуже, если он не услышит от тебя ни одного доброго слова. Замкнется в себе. А ты так и не узнаешь, какой он на самом деле.

      – Все я знаю. Если так пойдет и дальше, никакого проку из него не выйдет.

      – А еще кто-нибудь так думает?

      – Конечно. Даже экономка говорит, что Альберт Schwachkopf [дурачок]. Постоянно что-то бормочет себе под нос.

      Альберт смотрит на мать, потом на тетку и улыбается. Шевелит губами. Мычит. Пускает слюни. Произносит что-то невразумительное.

      – Что ты хочешь сказать, Альберт? – спрашивает его мать.

      По подбородку стекает слюна. Ребенок топает левой ногой.

      – Не пускай слюни! – сердится мать. – Видишь, Фанни. Он совсем не такой, как другие дети. Права экономка.

      Он неловко встает на ножки. Сосредоточенно делает каждый шаг, балансируя пухлыми ручонками.

      – Земля дрожит у меня под ногами. Ein Erdbeben. Землетрясение. Wunderschön![2]

      – Сыграй что-нибудь на пианино, – просит Фанни сестру. – Ты писала, что ему нравится, когда ты музицируешь.

      Молодая мать направляется к инструменту, Альберт ковыляет за ней по ковру.

      Паулина выбирает Моцарта.

      Как зачарованный, Альберт смотрит на мать, играющую Сонату для фортепиано до минор, K. 457.

      – Не останавливайся, мамочка. Давай, давай,

2

Как здорово! (нем.)