Планета в клетке. Александра Нюренберг

на пару сантиметров сдвоенных стволов, составлявших, похоже, наше единственное достоинство.

      Медведь молчал, сочтя себя неготовым к роли переговорщика.

      – Здравствуйте. – Приветливо сказал я, продолжая целиться в правое плечо.

      – Здравствуйте, господа.

      – Вы тут один?

      Он не сразу ответил. Я принялся объяснять:

      – Знаете ли, время неспокойное. Люди боятся в одиночестве бродить по дорогам.

      – О нет, я не один. Или – да, один. Словом, это зависит от того, что вы считаете необходимым для общества.

      – Я считаю необходимым увидеть содержимое этого вещмешка. – Грубо поведал медведь, внезапно обнаружив в себе дипломатические способности.

      – О… ну, да. Да. – Человек сделал ещё шаг и вздохнул. – Я надеялся, что вы уже это сделали. Чтобы облегчить наше дальнейшее взаимопонимание.

      Он циник, однако.

      Медведь шагнул, сминая сонную траву, но я удержал его.

      – В этом нет необходимости. – Бойко парировал я.

      И опустил оружие, тут же принявшись его упрятывать. Медведь пожал плечами и свою игрушку не убрал.

      – Там подарочек? – Медведь изобразил, как что-то откусывает и сплёвывает.

      Человек недоумённо, хотя и вежливо, поинтересовался:

      – А что ваш товарищ имеет в виду?

      Он жестом попросил разрешения сесть, что я ему и разрешил, сделав интеллигентнейшее движение заново вынутым стволом.

      – Спасибо. – Он сел, не сводя с нас глаз, и вытянул ноги. Длинные и худые в штанинах гражданского образца.

      – Он гранату с вытянутой чекой имеет в виду. – Любезно сообщил я.

      А вот насчёт глаз я погорячился. В смысле, я дал маху, злоупотребив множественным числом. Око у него было одно, правое, ясное, цвет не определил бы и полицейский литератор, а левое как будто перечёркнуто грубым швом.

      Волосы его, богатые числом, распадались двумя скобками над изрядным лбом. Подбородок ему тоже кто-то за семь поколений до него затеял забавный, что ли. Я автоматически даже посмотрел в небо – месяц поискал. Но месяц приладили к его лицу, видимо, чтобы предупредить тех, кто не сразу увидит то, что я-то сразу определил. Характер…

      – Так кто же составляет ваше общество? – Жестом спросившись и садясь, продолжал я светскую беседу, как если б мы с ним были два лесоруба.

      – У меня тут ученик.

      – Где он?

      Он повел рукой и чудно разулыбался.

      – Со мною…

      Я завертел головой и учтиво молвил:

      – Быть может, у солдат его подблаженства что-то со зрением, не спорю… или вы владелец какой-нибудь летающей штучки, которая обрушит нам на головы бомбочку-вонючку?

      Медведь неуверенно посмотрел бородой вверх и вбок.

      Я потрогал свой карман – не тот, где пришпилена иголка.

      – Но нет, я уверен, вы высоко цените двигательные реакции солдат его подблаженства.

      Медведь снова влез:

      – И если напарник у вас не в вещмешке, хотя бы частично…

      – Фу. –