Гроза Византии (сборник). Александр Красницкий

особенно…

      – Так пойдем со мной. У нас в темнице Демонодоры случилась беда: оттуда убежал один из заключенных там варягов. Уже посланы во все стороны гвардейцы, чтобы отыскать его.

      Василия нисколько не интересовал этот беглец, но из вежливости он все-таки не замедлил спросить Марциана:

      – Что же, этот варяг – знатное лицо?

      – Нет, не то. Он ровно ничего не стоит, как и все они, вместе взятые, эти варвары. Но дело в том, что тут вмешалась любовь.

      – Неужели?

      – Разве ты не знаешь? Впрочем, да! Ты недавно при дворце. Дело в том, что этот жалкий варяг пришелся очень по сердцу Склирене. Ты, наверное, слыхал про нее – это приятельница Зои. Что только она нашла в нем хорошего? Грязный, дикий варвар и больше ничего… Впрочем, о вкусах не спорят. Наши матроны капризны… Ну, понравился так понравился, каждый волен выбирать себе игрушку по своему вкусу. Если это позволено и доступно даже детям, так отчего же не может быть доступно и для наших взрослых красавиц? Только, представь себе, этот варвар – глаза у него, кажется, были не выколоты – осмелился пренебречь несравненной Склиреной.

      – Он отверг ее?

      – В том-то и дело! Вот позор!.. Ничего такого не слыхано было с тех пор, как Визант, сын Посейдона, положил первый камень в основание этого города! Как ты считаешь?

      – Ужасно!

      – Я тоже так думаю!

      Разговаривая таким образом, Василий и Марциан уже покинули дворец и шли по улицам Константинополя. Был жаркий день. Константинополь казался вымершим. Все попрятались в тени домов.

      – Куда же мы идем? – спросил Василий.

      – Погоди, ты это скоро узнаешь. Но я продолжаю о варяге… как его звали-то? Да! Изок! Какое варварское имя! Язык можно сломать. Посуди сам, разве могла перенести подобный позор гордая Склирена?

      – Конечно же нет. Что этот Изок, как ты его назвал, и что – она!

      – Очень рад, если ты держишься моего мнения. Склирена приказала бросить его в темницу Демонодоры, надеясь, что там он смирится. Ведь с этими дикими зверями делать более нечего… Его, конечно, немедленно бросили.

      – И что же он? Смирился?

      – Вовсе нет! Говорю, что это – дикий зверь. Он рвался, метался, отказывался от пищи и в конце концов нашел возможность убежать.

      – Его поймают!

      – Нет сомнения. Только будет ли милостива к нему Склирена? Но хватит об этом варяге. Что слышно у императора?

      – О чем?

      – Скоро он кончит свое затворничество?

      – Не знаю я…

      – Опять неискренность, Василий, и с кем же? С твоим искренним другом!

      – Но откуда я могу знать?

      – Всей Византии уже известно, что ты только что вышел от порфирогенета, с которым беседовал о чем-то с глазу на глаз. Ведь правда?

      – Да, это было!

      – Так я и прошу тебя, скажи, скоро ли ристалище?

      – Не знаю…

      – Опять «не знаю». Ты смеешься.

      – Разве могут быть мне известны мысли великолепного Михаила?

      – Ну,