Накануне. Записки охотника (сборник). Иван Тургенев

брови, взад и вперед по своему кабинету. Шубин сидел у окна и, положив ногу на ногу, спокойно курил сигару.

      – Перестаньте, пожалуйста, шагать из угла в угол, – промолвил он, отряхая пепел с сигары. – Я все ожидаю, что вы заговорите, слежу за вами – шея у меня заболела. Притом же в вашей походке есть что-то напряженное, мелодраматическое.

      – Вам бы все только балагурить, – ответил Николай Артемьевич. – Вы не хотите войти в мое положение; вы не хотите понять, что я привык к этой женщине, что я привязан к ней наконец, что отсутствие ее меня должно мучить. Вот уж октябрь на дворе, зима на носу… Что она может делать в Ревеле?

      – Должно быть, чулки вяжет… себе; себе – не вам.

      – Смейтесь, смейтесь; а я вам скажу, что я подобной женщины не знаю. Эта честность, это бескорыстие…

      – Подала она вексель ко взысканию? – спросил Шубин.

      – Это бескорыстие, – повторил, возвысив голос, Николай Артемьевич, – это удивительно. Мне говорят, на свете есть миллион других женщин; а я скажу: покажите мне этот миллион; покажите мне этот миллион, говорю я: ces femmes – qu’on me les montre![32] И не пишет, вот что убийственно!

      – Вы красноречивы, как Пифагор, – заметил Шубин, – но знаете ли, что бы я вам присоветовал?

      – Что?

      – Когда Августина Христиановна возвратится… вы понимаете меня?

      – Ну да; что же?

      – Когда вы ее увидите… Вы следите за развитием моей мысли?

      – Ну да, да.

      – Попробуйте ее побить: что из этого выйдет?

      Николай Артемьевич отвернулся с негодованием.

      – Я думал, он мне в самом деле какой-нибудь путный совет подаст. Да что от него ожидать! Артист, человек без правил…

      – Без правил! А вот, говорят, ваш фаворит, господин Курнатовский, человек с правилами, вчера вас на сто рублей серебром обыграл. Это уж неделикатно, согласитесь.

      – Что ж? Мы играли в коммерческую. Конечно, я мог ожидать… Но его так мало умеют ценить в этом доме…

      – Что он подумал: «Куда ни шла! – подхватил Шубин, – тесть ли он мне, или нет – это еще скрыто в урне судьбы, а сто рублей – хорошо человеку, который взяток не берет».

      – Тесть!.. Какой я к черту тесть? Vous rêvez, mon cher[33]. Конечно, всякая другая девушка обрадовалась бы такому жениху. Посудите сами: человек бойкий, умный, сам собою в люди вышел, в двух губерниях лямку тер…

      – В …ой губернии губернатора за нос водил, – заметил Шубин.

      – Очень может быть. Видно, так и следовало. Практик, делец…

      – И в карты хорошо играет, – опять заметил Шубин.

      – Ну да, и в карты хорошо играет. Но Елена Николаевна… Разве ее возможно понять? Желаю я знать, где тот человек, который бы взялся постигнуть, чего она хочет? То она весела, то скучает; похудеет вдруг так, что не смотрел бы на нее, а там вдруг поправится, и все это без всякой видимой причины…

      Вошел неблаговидный лакей с чашкой кофе, сливочником и сухарями на подносе.

      – Отцу нравится жених, – продолжал Николай Артемьевич, размахивая сухарем, – а дочери что до этого за дело!

32

Пусть мне покажут этих женщин! (фр.)

33

Вы бредите, дорогой (фр.).