Накануне. Записки охотника (сборник). Иван Тургенев

но Елена не шевельнулась, не вскрикнула… Казалось, она все поняла в одно мгновение. Страшная бледность покрыла ее лицо, она подошла к ширмам, заглянула за них, всплеснула руками и окаменела. Еще мгновение, и она бы бросилась к Инсарову, но Берсенев остановил ее.

      – Что вы делаете? – проговорил он трепещущим шепотом. – Вы его погубить можете!

      Она зашаталась. Он подвел ее к диванчику и посадил ее.

      Она посмотрела ему в лицо, потом окинула его взглядом, потом уставилась на пол.

      – Он умирает? – спросила она так холодно и спокойно, что Берсенев испугался.

      – Ради Бога, Елена Николаевна, – начал он, – что вы это? Он болен, точно, – и довольно опасно… Но мы его спасем; за это я вам ручаюсь.

      – Он без памяти? – спросила она так же, как в первый раз.

      – Да, он теперь в забытьи… Это всегда бывает в начале этих болезней, но это ничего не значит, ничего, уверяю вас. Выпейте воды.

      Она подняла на него глаза, и он понял, что она не слышала его ответов.

      – Если он умрет, – проговорила она все тем же голосом, – и я умру.

      Инсаров в это мгновение простонал слегка; она затрепетала, схватила себя за голову, потом стала развязывать ленты шляпы.

      – Что это вы делаете? – спросил ее Берсенев. Она не отвечала. – Что вы делаете? – повторил он.

      – Я остаюсь здесь.

      – Как… надолго?

      – Не знаю, может быть, на весь день, на ночь, навсегда… не знаю.

      – Ради Бога, Елена Николаевна, придите в себя. Я, конечно, никак не мог ожидать вас здесь увидеть; но я все-таки… предполагаю, что вы зашли сюда на короткое время. Вспомните, вас могут хватиться дома…

      – И что же?

      – Вас будут искать… Вас найдут…

      – И что же?

      – Елена Николаевна! Вы видите… Он вас теперь защитить не может.

      Она опустила голову, словно задумалась, поднесла платок к губам, и судорожные рыдания с потрясающею силою внезапно исторглись из ее груди… Она бросилась лицом на диван, старалась заглушить их, но все ее тело поднималось и билось, как только что пойманная птичка.

      – Елена Николаевна… ради Бога… – твердил над ней Берсенев.

      – А? Что такое? – раздался вдруг голос Инсарова.

      Елена выпрямилась, а Берсенев так и замер на месте… Погодя немного он подошел к постели… Голова Инсаровапо-прежнему бессильно лежала на подушке; глаза были закрыты.

      – Он бредит? – прошептала Елена.

      – Кажется, – отвечал Берсенев, – но это ничего; это тоже всегда так бывает, особенно если…

      – Когда он занемог? – перебила Елена.

      – Третьего дня; со вчерашнего дня я здесь. Положитесь на меня, Елена Николаевна. Я не отойду от него; все средства будут употреблены. Если нужно, мы созовем консилиум.

      – Он умрет без меня, – воскликнула она, ломая руки.

      – Я вам даю слово извещать вас ежедневно о ходе его болезни, и если бы наступила действительная опасность…

      – Клянитесь мне, что вы тотчас пошлете за мною когда бы то ни было, днем,