Суждено выжить. Илья Александрович Земцов

Я попросила Владимира Ивановича, чтобы взял тебя связным. Я очень хотела с тобой познакомиться. Владимир Иванович мне про тебя говорил, что ты некрасивый, непропорционально сложен, худой и вдобавок с заячьей губой. Я думала, ты похож на горбуна из книги "Собор Парижской Богоматери". Ты оказался хорошим стройным красивым парнем. Меня это огорчило. К тебе надо только присмотреться, ты – красавец. С первого взгляда в тебя никто не влюбится. Присмотревшись, ты любую загипнотизируешь. Почему ты не обратишься к хирургу, не сделаешь операции на губе? Она тебе даже разговаривать мешает». «Обращался несколько раз к врачам. Хирурги, как правило, отделывались шутками. Они говорили, с такой губой я выгляжу красавцем. Зачем уничтожать то, что дала природа. Я говорил им, что совестно улыбнуться, что губа раздваивается и становится похожа на черт-те что». Соня хохотала, уткнувшись в подушку. «Они говорят, а ты не улыбайся. Будь всегда серьезным. Тогда далеко пойдешь. Какие твои годы. Можешь выдвинуться не только в генералы, но и в народные комиссары. Врачи как сговорились между собой. Говорят, она тебе не мешает, и оперировать отказываются». «Хочешь, я тебе помогу? У меня есть знакомый хирург. Он работает в военном госпитале. По моей просьбе он сделает тебе губу красивой. Все красавицы будут твои». «Очень хочу, – ответил я. – Помогите, пожалуйста». «Завтра же буду писать письмо, – зевая, сказала она. – Сейчас спать. Спокойной ночи, Илеко». Я ответил "Спокойной ночи" и крепко уснул.

      Утром Соня командирским голосом крикнула: «Подъем!» Я встал, оделся, направился к выходу. «Илеко, больше не приходи ко мне. Я ни в чем не нуждаюсь, ночевать одна не боюсь, храбрости от тебя набралась. Могу с пятерыми и даже с семерыми сражаться».

      На следующий день в обед старшина сказал: «Сегодня приезжает полковник Голубев. Подай коня к вечернему поезду на станцию Алкино». Я приехал на станцию за целый час до прихода поезда. Лошадей привязал к специально устроенной коновязи. Целый час бродил по перрону, ждал поезда. Он пришел точно по расписанию. Полковник вышел из среднего вагона. Я пошел навстречу и доложил: «Прибыл по вашему распоряжению». «Отлично, Котриков. Пошли к лошадям. Как там моя Сонечка, не скучает?» «Не знаю, товарищ полковник, ничего не говорит», – ответил я. «Да разве она, Котриков, скажет. Она очень выдержанная, стеснительная. Здорово она меня любит, старого дурака». Настроение у Голубева было отличное. Улыбка не сходила с его загорелого коричневого лица. Я отвязал лошадей, поправил седла, подтянул подпруги. Голубев с легкостью молодого казака сел в седло. Мы помчались. Мой чалый рысью не поспевал за рысаком, который шел галопом.

      «Котриков! Я сейчас заскачу на минутку в этот домик». Он отдал мне повод уздечки, сам скрылся в низких сенях. Через минуту вышла солидная, довольно стройная симпатичная женщина средних лет. Воркующим голосом с украинским акцентом сказала: «Сынок, привяжи коней и заходи в хату». Я попытался отказаться. Она более строго сказала: «Вам велел зайти полковник». Я зашел в маленький