Суждено выжить. Илья Александрович Земцов

«Идите, Котриков». Тон его слов мне показался издевательским, насмешливым. За что такая немилость?!

      Всему виной мой внешний вид. Узкое продолговатое лицо с большими оттопыренными ушами. Особо выделяется толстая верхняя губа. При улыбке она раздваивается, вызывая у многих отвращение. Я часто слышал в свой адрес оскорбление "двухбрылый". Не улыбаться я тоже не мог. Да и сама фигура не очень меня украшает. Рост высокий – 1,8 метра, тощий, вес – всего 62 килограмма. Длинные ноги и руки, не пропорциональные туловищу.

      Полковника я нашел у столовой. Доложить о прибытии он мне не дал. Еще издали крикнул: «Котриков, отвези перевод на почту станции Алкино». Я взял конверт, добежал до конюшни, оседлал своего чалого скакуна и через 15 минут был на почте. Вскрыл конверт, где лежало две тысячи рублей и адрес. Заполнил бланк перевода: «Киев, Крещатик, 171, Терещенко Анне». Заполненный бланк и деньги подал девушке. Она внимательно посмотрела на меня. Глупая улыбка поплыла по моему лицу и раздвоила губу. Девушка рассмеялась и вернула мне бланк перевода и деньги: «Без отчества принять не могу».

      Полковника Голубева я застал у столовой и доложил: «Перевод не приняли, нет отчества». «Быстро ты съездил, Котриков, как метеор, – сказал полковник. – Отчество забыл. Восемнадцать лет я ее не видел, а деньги раз в три месяца регулярно высылаю на дочь. Да и дочь-то не моя. Не принимают – не надо. Давай их сюда. Завтра воскресенье, в три часа утра подъезжай ко мне. Заложи лошадей в линейку, поедем в Уфу на базар. Надо купить барашка да попробовать шашлыка».

      В три часа я уже был у фанерного домика полковника. Он меня ждал. Пара сытых резвых лошадей без понукания тащила рысью легкую казачью линейку по плотной пыльной степной дороге. В шесть часов утра мы уже были в Уфе на базаре. Голубев отправился за покупками. Я уснул под базарный гомон, растянувшись на линейке во всю длину. «Встать! Поехали!» – крикнул Голубев. «Поехали, – просыпаясь, пробормотал я. – Где же барашек, товарищ полковник?» «Где, где?! – со злобой пробормотал Голубев. – Мы с тобой, Котриков, проспали. Базар начинается с четырех часов. До нас всех баранов и овечек продали. Вместо барана купил петуха. Правда, тощеватый, подкормим – поправится». «Подкормим, товарищ полковник», – машинально повторил я. Полковник грозно посмотрел на меня. «Ты, Котриков, меньше болтай, больше делай. Десять минут как запрягаешь лошадей».

      Петух лежал связанный шпагатом по всем правилам. Он высоко и гордо поднимал голову. Смотрел одним глазом на нас, как бы спрашивая: «Куда меня повезете и когда будете казнить?»

      Обратно ехали небыстро. Усталые лошади в тридцатиградусную жару нехотя передвигали ногами. Из-под ног поднимались столбики пыли и исчезали под платформой линейки. Под линейкой они объединялись в общий поток, и сзади высоко поднимался жидкий столб пыли. День набирал свои темпы. Башкирское солнце двигалось к зениту. Становилось нестерпимо жарко, не только ногам в тяжелых ботинках, замурованным до колен черными обмотками, но и всему телу. Голубев сидел угрюмый,