Билет в Зазеркалье. Антон Леонтьев

цену. Это же многие миллионы! Причем в валюте… Больше тебе, Нинка, все равно никто не предложит!

      Вытащив смартфон, Инна отыскала нужную страницу и произнесла:

      – Геныч, ты что, за дуру меня держишь? Вот, смотри – на торгах Московской фондовой акция идет по три тысячи двадцать шесть рублей…

      Забрав у нее смартфон, Геннадий заявил:

      – Но ты как экономист понимаешь – по такой цене ты свой пакет не продашь! Выбросишь слишком много, цена тотчас пойдет вниз. А постепенно продавать муторно и опасно, никто ведь не гарантирует, что цена не упадет…

      Забирая у мужа смартфон, Инна парировала:

      – Или не пойдет вверх. Почему ты исходишь из худшего? Ты ведь всегда был оптимистом, Геныч…

      Она наугад вытащила из стопки договоров еще один, пробежала первую страницу глазами и ахнула:

      – Ну да, конечно! Передаю принадлежащий мне подмосковный особняк какому-то сомнительному трасту, наверняка подконтрольному тебе.

      – Продаешь, а не передаешь! – закричал муж. – Ты что, слепая и к тому же тупая?

      Швырнув договор на стол, Инна холодно заметила:

      – Нет, Геныч, не тупая. Но ты, кажется, считаешь меня полной дурой, подсовывая более чем сомнительные договорчики.

      Муж сгреб охапку документов, желая запихнуть их в кейс из кожи анаконды, что, разумеется, не вышло, а Инна, подняв один из упавших на ковер листов, заявила:

      – Не торопись. Оставь мне бумаги, я все внимательно изучу, привлеку своего юриста. Мы предложим новые формулировки…

      Муж вылетел от нее в бешенстве, не забыв, однако, прихватить все принесенные им документы, ни один из которых Инна так, конечно же, и не подписала.

      Инна была уверена, что после этой неуклюжей попытки заставить ее подмахнуть бумаги, лишавшие ее большей части того, чем она обладала по праву, супруг и думать забудет об ее юбилее, однако каково же было ее удивление, когда очередная команда вертлявых бородатых юношей в приталенных костюмах и суровых очкастых девиц на высоченных каблуках, желавших обсудить какие-то совершенно комичные аспекты все еще готовившегося грандиозного праздника, заявилась к ней в издательство журнала буквально на следующий день.

      – Ведь ничего не будет? – спросила супруга Инна, позвонив ему, отлично зная, что в течение дня звонки на личный мобильный были строго запрещены. Однако Геннадий практически мгновенно взял трубку. – Отмени заказ, мне эти пионеры в итальянских костюмах больше не требуются.

      Супруг, опять как ни в чем не бывало, произнес, причем, кажется, на полном серьезе:

      – Нинка, с чего ты взяла, что не будет? Конечно же, будет! Я для своей Нинки ничего не пожалею.

      На этот раз сердце, подобно стеариновой свече, таять не стало, а на языке у Инны вертелся вопрос, который она так и не задала: «Даже тысячу сто двенадцать рублей девяносто три копейки за акцию, которая стоит больше трех тысяч?»

      Хотя, вероятно, следовало бы спросить – хотя бы для того, чтобы получить возможность услышать ответ супруга.

      Если