Невидимка. Ольга Сергеевна Дерябина

Мы даже как-то поспорили: сколько в них сантиметров – двенадцать, пятнадцать или все двадцать? По нашим «лоскутным» дорогам в таких далеко не уйдёшь, но она и не ходила. Максимум от своего подъезда по брусчаточке до машины – отца или кавалеров – и до крыльца школы. Обратно тем же ходом.

      В помещении она передвигалась мелкими шагами, как гейша, покачивая в такт задницей и каждой клеточкой ощущая прикованное к себе внимание. Она говорила негромко, с видом, что каждая высказанная мысль – почти культурное произведение. Иногда сдержанно улыбалась.

      Настоящих подружек в школе у Василисы не было. Она позволяла общаться с собой двум одноклассницам, в чьих семьях также водились деньжата, что было видно по одёжке.

      Многие девчонки, особенно помладше, завидовали. Родители некоторых в месяц зарабатывали меньше очередного образа выпускницы. Кому не хотелось бы купаться в роскоши, ездить на самые дорогие курорты, выбирать самую дорогую одежду и вообще не считать деньги? И если бы не заносчивость богачки, к ней относились бы с уважением. Но она не скрывала брезгливость, оценивающе смотря на одежду учеников и учителей, и явно демонстрировала, насколько она выше всего этого. За такое отношение Василису прозвали Лисой Васей. Моей, в общем, тёзкой, из-за чего я бесился.

      Спрашивается, каким ветром такую цацу занесло в обычную среднюю школу? Ответ очевиден: в элитные гимназии принимали не только за деньги (или без них), а преимущественно за знания, с которыми у Василисы были проблемы. Это ж не тенденции в мире моды, новинки от кутюр и светская хроника. Это скучные предметы, которые приходится учить и даже зубрить. Гламурная душа была категорически против этого.

      Впрочем, успеваемость и перспектива получить вместо аттестата справку её мало волновала: папа что-нибудь придумает. Так что на грозные замечания учителей «у вас в полугодии будет «двойка» отмахивалась: «не дай Бог». Подразумевая не оценку, а размер груди.

      Пока все усиленно готовились к ЕГЭ, Лиса Вася готовилась к очередному волшебному отпуску. В школу она продолжала приходить как на показ мод, выводя своей надменностью и учеников, и учителей.

      Вторым самым бесючим учеником был девятиклассник Колька Смородинов. Он был гадким, хотя и симпатичным малым. Его голубые глаза излучали открытость и невинность. Русые волосы подстрижены ниже ушей, длинная чёлка вилась в районе скул, по форме как у Брэда Питта.

      За ангельской внешностью скрывались бесовские мысли. Смородинов строил подлянки и тем, кто младше, и тем, кто старше, не боясь, что ему могут накостылять. При его комплекции сутулого дрища ростом с девчонку накостылять мог и семиклассник. Но в опасных ситуациях Колька начинал атаковать словесно. Язык у него был хорошо подвешен – когда пахло жареным, он убедительно доказывал свою непричастность. Однако тут же начинал строить следующую пакость: подставлял людей, сталкивал лбами, создавал неловкие ситуации, прессовал слабаков. И всё это происходило исключительно прилюдно.

      Однажды