Переводчик. Алексей Суконкин

подумал, что войной в основном движет чувство мести. Эта мысль закрепилась в его сознании, и он сам себе пообещал когда-нибудь додумать её, втиснуть её в рамки своей философии и общепринятых норм морали…

      Иванов подхватил парня за связанные руки и поволок к кустам. Дукус понял, что для него все закончилось, и протяжно завыл. Он извивался, но против крепких рук капитана ничего сделать не мог. Шумов и Лунин бросились на помощь. Лунин крикнул высунувшемуся из люка механику-водителю:

      – А ну, закройся! И не выглядывай!

      Тот спустился в БМП и закрыл над головой люк.

      Шумов приставил парня к дереву и ладонью уперся в лицо.

      – Стой и не дергайся!

      Олег молча смотрел на происходящее и ничего не мог понять. Все так закрутилось…

      – Ну? Чего ты стоишь как истукан? – Иванов хлопнул Олега по спине: – Стреляй в него.

      Олег покачал головой.

      – Я не буду его убивать…

      – Что-о? – по блатному спросил Иванов. – Ты отказываешься стрелять?

      – Я не буду его убивать, – тихо повторил Олег. – Нет такого закона!

      – А они вспоминали про закон, когда мочили здесь роту десанта? А? – вдруг заорал Глеб прямо в лицо лейтенанта.

      Олег отступил на шаг:

      – Но я не подписывался кого-то убивать…

      – Может, ты еще и присягу не давал?

      – Присягу давал.

      – Выполняйте приказ, товарищ лейтенант!

      Олег помотал головой. Вспомнились слова Романова, что скоро ему придется привыкнуть к трупам. Вот, значит, что они означали…

      В этот момент Нартов думать уже не мог. Ему больше всего на свете вдруг захотелось каким-нибудь волшебным способом оказаться у себя дома на мягком диване и забыть про войну, про чеченца, про спецназ. Как дома было хорошо! Сидел на диване, ничего этого не видел, и видеть не хотел…

      – Ну, – требовательно сказал Шумов. – Живее!

      – Давай! – сказал Глеб. – Нажми спуск. Все через это прошли, и ты пройдешь…

      – Зачем? – спросил Олег, глядя на Иванова стеклянными глазами.

      – Ты мне уже надоел, – Глеб подошел ближе и ударил Олега кулаком в лоб.

      Олег отлетел к БМП и ударился о фальшборт.

      – Давай! Стреляй! Потом лучше будет! Поверь.

      – Нет, я не буду… – Олег растерянно помотал головой. Автомат жег ему руки, и единственным желанием сейчас было отбросить автомат в сторону.

      – Эх ты! – сказал Иванов, и, вырвав из рук Нартова автомат, быстро прицелился в голову пленника и дал короткую очередь.

      Автомат оглушительно выстрелил прямо над ухом Нартова, и Олег шарахнулся к борту боевой машины пехоты, ударился спиной о фальшборт, сполз на землю и закрыл глаза. Ему совершенно не хотелось смотреть на то, что осталось от чеченца, которому в голову попала автоматная очередь…

      – Ну и что ты развалился? – строго спросил Шумов, а потом резко рявкнул: – Встать, лейтенант!

      Олег подскочил на ноги, и к своему удивлению увидел, что чеченец стоит живой. Над его головой кора дерева была разбита пулями. Иванов только имитировал расстрел.

      Лунин