Записки арбатской старухи. Б. Р. Стриганова

уже с трудом доползали до скалы Чертов Палец и смотрели вниз на Коктебельскую бухту. В горах мы слушали знаменитое Карадагское эхо, которое много раз повторялось, так что становилось не по себе.

      Мы столовались у хозяйки, живущей в собственном домике недалеко от станции, которая готовила на всю компанию. Вечером собирались все жители станции и долго сидели за столом за веселой беседой. Путь в столовую лежал мимо виноградников, которые охранялись бородатым сторожем-татарином в чалме. Он не говорил по-русски и мы, дети, его боялись. Но как-то увидели, что он сидит под виноградным кустом и манит нас рукой. Мы боязливо подошли, и он одарил каждого большой кистью винограда. И так он делал каждый раз, когда мы шли мимо на обед или на ужин.

      В своей жизни я много раз бывала в Крыму и на отдыхе, и в командировках. Но ни одна поездка не оставила у меня такого глубокого душевного отклика, как это наше давнее путешествие в Феодосию и на Карадаг. Всегда вспоминаю его, когда читаю Волошина или смотрю его картины: благословенная древняя Киммерия, освещенная солнцем.

      Школа

      Детство кончилось, пора было идти в школу. Папа выбрал для меня одну из лучших московских школ – 110-ю (в Мерзляковском переулке). Школой руководил знаменитый в то время педагог Иван Кузьмич Новиков. Он был академиком Академии педагогических наук. Школа была образцовая, и в ней учились дети интеллигенции и членов правительства. Не знаю, в чем состояла система обучения И. К. Новикова, но в учебниках педагогики его имя упоминалась наряду с Макаренко. Папа ходил к И. К. с просьбой принять меня в школу, а потом мы с мамой ходили туда сдавать испытания. Я все выдержала и была принята. В школе были строгие порядки: никому никаких поблажек. Особое внимание обращалось на внешний вид – чтобы ногти, руки и уши были чистыми, а воротник правильно застегнут. И. К. стоял на площадке между первым и вторым этажом, и все мы трепетно проходили мимо него. Нерях останавливали и отправляли в санитарную комнату мыться и приводиться в порядок.

      Я с восторгом отправилась в школу. В первый день выслала из комнаты Паю, чтобы она не мешала мне делать уроки. Я была прилично подготовлена к первому классу и хорошо училась, но по рассеянности делала грубые ошибки. Учительница решила меня проучить, и за одну такую ошибку поставила двойку. Это подействовало, я испугалась и быстро пришла в себя. В первом классе я много болела, за меня чаще в школу ходила Пая, которая брала домашние задания у учительницы и приносила ей мои тетради. В результате я окончила первый класс с отличием. Похвальных грамот тогда не было и мне вручили книжку рассказов о Дурове с надписью «За отличные успехи и примерное поведение» с подписью И. К. Новикова. Книжка, к сожалению, пропала во время войны.

      Мне очень хотелось попасть на школьную елку. К ней готовились заранее, и я предвкушала волшебный вечер. Зима 1940–1941 года была необычно холодной, морозы за 30–40 °C, мама не хотела меня пускать, но я уговорила Паю. Меня поверх шубы и валенок закутали в