Записки арбатской старухи. Б. Р. Стриганова

близко от Москвы. У мамы был тромбофлебит, и она через день ездила на процедуры. Дача в Немчиновке была очень неудачная. Дом стоял около железной дороги, и, когда проходил поезд, земля на участке дрожала, а я бросалась в дом от страха. Но дача была недалеко от Сетуни, где жили наши родные, и мы с Паей или с мамой ходили к ним в гости и гуляли с бабушкой и Галей. Бабушка брала гамак, и мы все шли в ближний лес. Гамак считался необходимым атрибутом дачного отдыха, непонятно почему. Сидеть и лежать в нем было неудобно. Но гамак неизменно привязывался к деревьям, мы с Галей усаживались в него, а бабушка с Паей садились на землю и начинали свои разговоры. Потом бабушка нас с Галей угощала чем-нибудь, и мы возвращались домой.

      Другие дачи снимали подальше от Москвы – в Софрино и Кратово. На даче нас встречал деревянный чуть сыроватый после зимы дом, новые запахи и комары. На Арбате я привыкла к тому, что ночью окна освещены с улицы, а на даче была полная темнота, которая меня пугала. В первые ночи на даче Пая оставляла даже зажженную свечку, которую не гасила, пока я не усну.

      Мама всегда брала отпуск на один месяц летом и проводила его на даче. Мы с ней много гуляли по лесу, купались, если было где купаться. Мама называла мне растения, которые встречались в лесу, мы искали с ней ягоды и грибы. Иногда приносили Пае наш «улов», и она из двух-трех грибков готовила вкусный суп. Но эта прекрасная пора сменялась менее прекрасной: Пая брала отпуск на две недели и уезжала в Москву. Мама практически не умела готовить, каша у нее всегда подгорала, молоко убегало, все было невкусно. Мы обе ждали, когда Пая вернется, и ее возвращение было праздником.

      Мама во время отпуска много читала. Она расстилала ковер на траве, ложилась с книжкой, а я пристраивалась у ее ног с игрушками. Помню, что в одно лето мама читала переписку Чайковского и фон Мекк. Она очень переживала эту историю и как-то рассказывала ее мне. Я очень хорошо запомнила выдержки из писем, которые вслух читала мама, но смысл их дошел до меня гораздо позже.

      К нам на дачу приезжали гости по выходным дням. Часто посещал нас дядя Коля Кухарков, наш сосед по квартире и друг родителей. Он приезжал с корзинкой, в которой лежали вкусности для обеда, особенно ценные в периоды отсутствия Паи. Приезжал также Сережа. Однажды он привез тетю Зину [Зинаида Васильевна – см. "Родословное древо", с. 310. – Ред. ] и познакомил ее с мамой. Помню, что Зина была в белой матроске с голубым воротником. Она мне очень понравилась.

      Ни на одной даче у меня не было друзей-сверстников. За пределы участка я выходила только с взрослыми. Так что игры приходилось придумывать самой. Родители деликатно намекали, что многие дети из хороших семей играют на даче в индейцев, очевидно, они вычитали это из книг. Но я не представляла себе индейцев, и книжки про них не казались мне интересными. Гораздо больше занимали меня наши собственные кошки, которые жили в нашем доме и вместе с нами выезжали на дачу. У нас в подвале Арбатского дома была пекарня, где разводились мыши, поэтому без кошки