Прочь от тебя. Айрин Лакс

понятно, больше ничего не говори. Я сейчас ей сама позвоню…

      Тамара берёт трубку почти сразу же.

      – Привет, Катюха! А я как раз к тебе направляюсь. Давай, выходи, прогуляемся по местам нашей юности.

      – Скажешь тоже, старушка…

      Я быстро переодеваюсь, натягивая летний сарафан и сбегаю вниз. Стискиваю подругу в объятиях, вдыхая сладкий ванильный аромат парфюма. От Тамары всегда пахнет как от кондитерской фабрики или булочной – чем-то мягким, сладким и немного душащим. А в целом – она не изменилась, только цвет волос опять подправила – сейчас он тёмно-коричневый, с красноватым отливом против прежнего блонда. Тамара подхватывает меня под локоть и трещит без умолку, вываливая мне на голову ворох новостей. В том числе и об одноклассниках, кто женился, кто ещё учится, кто вовсю вкалывает на работе…

      – У тебя с этим как дело обстоит, кстати говоря?

      – Да пока никак, Тома… Ещё не искала ничего, но думаю будет то ещё представленьице.

      – Ерунда, – машет рукой Тома, – неужели папочка тебя не сможет на первое время в отделение запихнуть? Посидишь скромно в уголку год-полтора, бумажки поперебираешь, а потом начнёшь искать что-то более приличное.

      – Не хотелось бы. Ещё и на работе находиться под его неусыпным взором.

      – Ха-ха-ха, всевидящее око, – подтрунивает надо мной подруга, иронизируя над постоянным контролем, которым окружает меня отец. Откровенно говоря, колпаком. Прозрачным, но пуленепробиваемым.

      – Тебе смешно… А я лучше сама попытаюсь найти что-нибудь.

      – Здесь, у нас?

      – Нет же. Немного погощу у родителей и опять поеду обратно… Буду пытаться устроиться там.

      – Ой ну не знааю… Будешь журавлей в небе ловить? Или просто смыться хочешь подальше, чтобы шить втихаря?

      Тамара отчасти права. На самом деле мне претит бумажная волокита и бесконечные столбики цифр, все эти формулы экономического роста, оценки стабильности и рентабельности… Я люблю другое – метры тканей, иглы и ножницы. У меня хорошо получается кроить, я легко и быстро справляюсь с шитьём, чувствуя, что вот это – моё. Но отец счёл шитьё делом несерьёзным, заявив, что таким образом в жизни далеко не пробьёшься.

      – Что тебя ждёт на этом поприще? Будешь сидеть где-нибудь в крошечной каморке и подшивать джинсы или ушивать юбки? Ты этого хочешь? Работать за мизер, тыча иголкой?..

      С отцом очень тяжело спорить, практически невозможно. Он подавляет своим голосом и пригвождает к полу тяжёлым взглядом. А мама в такие моменты уповает на волю "Господа нашего". Иногда я не отдаю себе отчёта, что меня раздражает больше – деспотизм отца или молчаливая покорность матери.

      – Ладно, не грузись, Катюха. Лучше скажи мне, на дискотеку пойдёшь с нами?

      – Пойду, скорее всего. Отец на сборах внеочередных, так что сторожа сегодня при мне не будет.

      Смешно. Мне двадцать лет, а отец не отпускает меня гулять позже чем час-два ночи. Но сегодня он будет занят и даже не сможет в положенный час набрать мой номер,