Рассказы из кофейной чашки (сборник). Андрей Волос

стремилась сделать гнездо плотнее, как можно плотнее, а значит, и прочнее – ведь ему предстояло устоять перед майскими грозами с их ветрами, налетавшими всегда с такой силой, что деревья соседнего парка превращались в черное, натужно ревущее море сучьев и листвы. Ей повезло, она нашла кусок мягкой алюминиевой проволоки. Ни один из ее предков дела с проволокой никогда не имел, но Кара не растерялась перед ее незнакомыми свойствами. Проворно работая клювом, она несколько раз пропустила ее между веток: проволока надежно скрепила сооружение.

      Кара частенько перескакивала на соседнюю ветвь и разглядывала гнездо со стороны. Излишне говорить, что оно ей нравилось. Ей было даже несколько странно, что она сама сумела создать такое. Вплетя в него очередной прут и отскочив затем в сторону, чтобы оценить сделанное, она испытывала истинно художническое удовлетворение. Прутья торчали во все стороны, и на сторонний взгляд сооружение выглядело кучей хвороста, беспорядочно набросанного ветром. Однако Кара смотрела на него иными глазами, и даже гладкие ласточкины гнезда не вызвали бы в ней зависти своим совершенством или досады на собственную неряшливость. Нет, гнездо получалось замечательным, и она не могла и помыслить, что в птичьем царстве встречаются более умелые строители.

* * *

      Не знала она и того, что из окна второго этажа за ней внимательно наблюдают.

      К окну подходила женщина и, маяча за стеклами белым лицом над синим воротником халата, смотрела, как ворона возится в развилке. Прутики цеплялись сучками, не слушались, падали. Птица удивленно смотрела вслед, перебирая лапами, потом слетала вниз и, легко подхватив, начинала сначала. Когда она тащила прутья побольше, вид у нее был точь-в-точь как у человека, вытягивающего из глубокой ямы ведро с песком. Женщина улыбалась, наблюдая ее суету, и прыскала в кулак при особенно живых пассажах. Она напрасно опасалась спугнуть птицу каким-нибудь шумом: форточки были закрыты, а через двойные стекла звук не проходил.

      Через несколько дней в развилке, облюбованной вороной, стали постепенно проявляться контуры гнезда. Скоро оно окрепло, оформилось и прочно заняло свое место в развилке – село в нее так, будто слилось с живыми ветвями дерева. Казалось даже, что раньше дереву чего-то недоставало, но было непонятно – чего именно, а теперь все встало на свои места, и облик дерева обрел необходимую законченность. Женщина часто стояла у окна, разглядывая гнездо. Честно сказать, ей было немного странно: ведь не человек, а ворона. А туда же: прутик за прутиком, прутик за прутиком… и вот на тебе – гнездо. Птицы вьют гнезда… затвержено как дважды два, а посмотришь – удивляешься. Она рассеянно смотрела на него, и вдруг ей пришло в голову, что вороний галдеж будет мешать по утрам. Ведь они просыпаются безумно рано – в пять. Или того пуще – в четыре. Она смотрела на гнездо и думала, что в округе полно парков. Рукой подать до леса. Почему этой дуре взбрело селиться у нее под окнами?

* * *

      Оставались пустяки – обломить кое-где торчащие прутья, раздобыть ваты