Дети войны. Влада Медведникова

ничего не видела. Чувствовала руки Мельтиара на своих плечах, слышала грохот его сердца, гнев и горечь в каждом ударе. Темнота неслась сквозь нас стремительным течением, то обжигающим, то холодным. Даже время исчезло, я перестала ощущать его.

      Но волны темноты стали прозрачней и тише, а потом исчезли. Черные искры еще плясали над землей, но солнце было ярче, – вспыхивало на водах реки. Она была совсем рядом, можно сделать пару шагов, наклониться и зачерпнуть полную горсть. И другой берег не поднимался обрывом, – был почти пологим, ивы корнями спускались в воду, льнули к потоку. Та же река, но другой лес, другие склоны. Темнота перенесла нас сюда.

      И опалила берег.

      Лес позади нас был черным, – обожженные стволы, обугленная земля. Ни запаха гари, ни пепла в воздухе, – лишь черные тела деревьев.

      Мельтиар обнял меня, я прижалась лицом к его груди. Его пальцы скользили сквозь пряди моих волос – в каждом прикосновении был гнев, затихающую, но тяжелый, похожий на саднящую рану.

      – Знаешь, – проговорил Мельтиар, – почему в городе такие блестящие, черные стены? – Я мотнула головой, а он продолжал: – Чтобы сдержать накал темноты. Если не уследить за ней, дать ей волю, она спалит все вокруг. Не тронет только камни и плиты, которыми закрыты наши стены. Те, кто со мной, внутри темноты – в безопасности. Но все вокруг может сгореть.

      – Ты сжег лес, чтобы не убивать их? – спросила я.

      В его дыхании, в движении крови я слышала теперь тревогу и стремление, которое не могла разгадать. Он глубоко вздохнул, и я подумала: сейчас он объяснит мне все, но он лишь ответил:

      – Да.

      Когда солнце село, звуки стали протяжными и ясными, а темнота окутала нас теплым шатром, Мельтиар сказал:

      – Хочу быть с тобой во сне. Постарайся прийти в тот сон, где все встречаются.

      Как мне попасть туда без пророков? Но Мельтиар не дал мне возразить, – стал рассказывать про сплетение сновидений, про людей, приходивших туда, про пути и тропы, про дверь, отворяющуюся от одного прикосновения и исчезающую, стоит переступить порог… Он говорил и говорил, его голос превратился в колыбельную песню, слова стали неразличимы. Я все глубже погружалась в волны снов, и явь растворилась.

      *

      Я открываю глаза и на миг мне кажется – я в центре вихря, здесь тихо, а снаружи ураган, сметающий все.

      Но я делаю шаг, еще один, я чувствую тяжесть оружия за спиной и силу Мельтиара, пылающую в нем. Я слышу голос Мельтиара – где-то рядом, но почти неразличимый. Вижу стены, сотканные из переливов цвета, и отблески огня – в стеклянных плошках, в высоких подсвечниках.

      Я вижу Кори.

      Он словно сияет – от каждого его движения и слова в воздухе остается золотистый след. Кори обнимает меня, мы смеемся вместе. Я так рада, что вижу его, хотя бы во сне.

      Мы пьем вино, солнечное, как пламя свечей. Оно уносит мысли, кружит их в вышине. Чужие люди появляются и исчезают, их речь вплетается в наш разговор, меняет его ход.

      «Куда тебя перевели?» – спрашиваю я снова и снова, и, в конце концов, Кори рассказывает.

      Его