Батюшка. Церковные служители в русской классике (сборник). Отсутствует

дух и, оправясь, пошел на другую руку, но и здесь крест опять загородил ему дорогу.

      «Что он, движется, что ли, передо мною, или еще что творится», – и он начал разводить руками и опять нащупал крест, и еще один, и другой возле.

      – Ага; вот теперь понимаю, где я: это я попал на кладбище. Вон и огонек у нашего попа. Не хотел ледачий пустить ко мне свою поповпу окрестить детину. Да и не надо; только где же тут, у черта, должен быть сторож Матвейко?

      И Дукач было пошел отыскивать сторожку, но вдруг скатился в какую-то яму и так треснулся обо что-то твердое, что долго оставался без чувств. Когда же он пришел в себя, то увидал, что вокруг него совершенно тихо, а над ним синеет небо и стоит звезда.

      Дукач понял, что он в могиле, и заработал руками и ногами, но выбраться было трудно, и он добрый час провозился, прежде чем выкарабкался наружу, и с ожесточением плюнул.

      Времени, должно быть, прошло добрая часина – буря заметно утихла, и на небе вызвездило.

XIII

      Дукач пошел домой и очень удивился, что ни у него, ни у кого из соседей, ни в одной хате уже не было огня. Очевидно, что ночи уже ушло много. Неужели же и о сю пору Агап и Керасивна с ребенком еще не вернулись?

      Дукач почувствовал в сердце давно ему незнакомое сжатие и отворил дверь нетвердою рукою.

      В избе было темно, но в глухом угле за печкою слышалось жалобное всхлипывание.

      Это плакала Дукачиха. Казак понял, в чем дело, но не выдержал и таки спросил:

      – А неужели же до сих пор…

      – Да, до сих пор видьма еще ест мою дытыну, – перебила Дукачиха.

      – Ты глупая баба, – отрезал Дукач.

      – Да, это вы меня такою глупою сделали; а я хоть и глупая, а все-таки не отдавала видьми свою дытину.

      – Да провались ты со своею ведьмою: я чуть шею не сломал, попал в могилу.

      – Ага, в могилу… ну то она же и вас навела в могилу. Идите лучше теперь кого-нибудь убейте.

      – Кого убить? Что ты мелешь?

      – Подите хоть овцу убейте, – а то недаром на вас могила зинула – умрете скоро. Да и дай Бог: что уже нам таким, про которых все люди будут говорить, что мы свое дитя видьми отдали.

      И она пошла опять вслух мечтать на эту тему, меж тем как Дукач все думал: где же в самом деле Агап? Куда он делся? Если они успели доехать до Перегуд прежде, чем разыгралась метель, то, конечно, они там переждали, пока метель улеглась, но в таком случае они должны были выехать, как только разъяснило, и до сих пор могли быть дома.

      – Разве не хлебнул ли Агап лишнего из барилочки?

      Эта мысль показалась Дукачу статочною, и он поспешил сообщить ее Дукачихе, но та еще лишь застонала:

      – Что тут угадывать, не видать нам свое дитя: заела его видьма Керасивна, и она напустила на свет эту погоду, а сама теперь летает с ним по горам и пьет его алую кровку.

      И досадила этим Дукачиха мужу до того, что он, обругав ее, взял опять с одного полка свою шапку, а с другого ружье и вышел, чтобы убить зайца и бросить его в ту могилу, в которую незадолго перед этим свалился, а жена его осталась