Мир Тропы. Очерки русской этнопсихологии. Александр Шевцов (Андреев)

рощи, сын купеческий, часты звезды,

      Без коренья, сын купеческий, крупен жемчуг,

      Без умолку, сын купеческий, течет речка,

      Без ответу, сын купеческий, судьба Божья.

      Что сразу бросается в глаза – это стилистическое и смысловое сходство с духовными стихами и «Голубиной книгой». Я бы уточнил это мое ощущение словами составителей сборника русских народных духовных стихов XI–XIX веков «Голубиная книга» Солощенко и Прокошина: «Многие из “первообразов” древних духовных стихов наверняка не сохранились. Традиция отбирала и шлифовала лишь то, что в любых условиях жизни отвечало не всегда осознаваемой потребности в вечных ценностях» [9].

      Как проговорит Володемир князь,

      Володемир князь Володемрович:

      «Ино ой же еси, сударь,

      «Перемудрый царь Давыд Евсеевич!

      «Ты скажи-ка-ся нам, проповедывай:

      «Отчего зачался у нас белый свет,

      «Отчего зачалось солнце красное,

      «Отчего зачался светел месяц,

      «Отчего зачались зори ясныя,

      «Отчего зачались звезды частыя,

      «Отчего зачались дожди сильные,

      «Отчего зачались ветры буйные?»

      Я привожу этот отрывок из Бессоновских «Калек перехожих» по книге Федотова «Стихи духовные» [10].

      По сути, сопоставляя народные песни с духовными стихами, я хочу лишь подчеркнуть не такую уж новую для науки мысль – выплеснувшийся в духовных стихах поиск ответов на Вечные вопросы об устройстве мира имел свою предысторию в дохристианской народной культуре. Основой духовных стихов послужили так называемые апокрифы – «отреченные книги» первых веков христианства на Руси. Вот что пишет о них историк Клибанов: «Апокрифы сами суть продукт преломления христианства через призму “языческого” мировоззрения». В них – «так называемое “двоеверие”, оно же “бытовое” христианство, восточное и западное, представляющее собой переработку христианства в духе народного миропонимания» [11].

      Чей поиск выше, для меня совершенно неважно, и язычество для меня здесь лишь символ древности этого поиска. Ясно одно, вопрос об устройстве Мира – отнюдь не привилегия интеллигенции. Он был органично присущ самой русской народной культуре. И второе – вопрос этот, похоже, не был умозрительным философствованием на досуге. Есть основания считать, что он был прикладным на уровне устроения сельской общины!

      Для того чтобы это доказать, мне придется привести еще тексты. Во-первых, в некоторых вариантах песни о «Семилетке» вместо купеческого сына появляется совсем другой человек – старик (привожу этот отрывок на память):

      По муравце по зеленой

      Бяжит девка-семилетка,

      А за нею старый дедка.

      «Постой, девка-семилетка,

      Загадаю три загадки.

      Отгадаешь – умна будешь,

      Не сгадаешь – дура будешь!»

      Во-вторых, нам придется заглянуть еще и в мир «неразрешимых или трудных задач»:

      В реке девка платье мыла,

      Звонко колотила,

      Звонко колотила,

      Сухо выжимала.

      «Душечка молодчик!

      Сошей мне башмачки

      из желта песочку».

      – Кралечка