Апокриф. Владимир Гончаров

Лидо, а ты попробуй поцеловать!

      – Ага! Сестричке же надо будет по морде тебе дать, вот она руки-то и отпустит!

      – Сестренка! Не отпускай! Ногой его! Ногой!

      – Во-во… по главному калибру!

      Лидо, стоявший к скамейке спиной, вывернул шею и сделал в направлении зубоскалов резкое движение головой, скорчив при этом соответствующую гримасу, дескать: «Цыц!»

      Лорри формально-строго посмотрела в лицо парня. Оно светилось веселым незлобливым нахальством. Симпатичное такое лицо, можно сказать, красивое. Нос такой аккуратный, прямой – не картошкой, не уточкой, не маленький, не большой – в самый раз; глаза карие, довольно крупные с оригинальным разрезом, как бы слегка поднятым от переносицы к вискам; лоб высокий, чистый; губы… хорошие, однако, губы!; волосы каштановые, немного вьющиеся; ямочка на подбородке… Фигура? Черт его разберет в этом балахоне, какая у него фигура… Но, скорее всего, – ничего себе фигура… Нормальная… Высокий… «На кого-то он похож… Не вспомню…» – подумала про себя Лорри.

      Она последний раз, для очистки совести, потянула к себе биксы. Лидо молча покачал головой из стороны в сторону.

      Лорри разжала пальцы и вытянула их из металлических скоб, оставив груз в руках у Лидо. Веселая скамейка дружно заорала победный армейский клич.

      Лорри, спеша прекратить цирк, развернулась через каблук и решительно пошла в сторону своего отделения. Лидо на шаг в сторону и на два шага позади – за ней.

      – Все! Законвоировал! – донеслось со скамейки с новым взрывом хохота.

      Люди, вырвавшиеся из очереди на тот свет, в перерыве перед тем, как снова встать в ту же очередь, легко веселятся по любому малозначительному поводу. Дай им Бог!

* * *

      Лидо, против ожидания, молчаливо и сосредоточенно дотащил биксы до перевязочной отделения челюстно-лицевой хирургии, в котором в это лето отрабатывала свой патриотический долг Лорри. Он так же спокойно, послушно и без слов вышел из перевязочной в коридор после того, как девушка, приняв от него ношу и поставив ее на стол, тоже молча, но с очевидным ехидством, указала ему пальчиком на дверь и сделала ручкой, дескать: «До свидания!»

      Находившаяся здесь же медсестра Слатка не преминула заметить;

      – О, ты Лорри опять с хвостом! Симпа-а-а-тичный!

      – Ты, Слатка, просто в таком месте работаешь… Здесь любой парень из другого отделения – красавец!

      – Да нет, правда, симпотный! Не заедайся, Лоррик!

      – Хочешь, поделюсь? Забирай.

      – А ты думаешь, ждет?

      – Сто процентов. Спорим?

      Но Слатка не стала спорить, зная почти наверняка, что Лорри права, и, хихикнув, выскользнула за дверь.

      Отделение, в котором работали Слатка и Лорри, действительно было ужасным. Сюда поступали солдаты и офицеры с разорванными и сожженными лицами, без носов, губ, ушей, глаз, ставших добычей огня, пуль и осколков. Были и раненые вообще без лица. Вот так, прямо ниже лба – одно только месиво из рваного мяса, сухожилий осколков костей, зубов… Ни тебе верхней