Апокриф. Владимир Гончаров

и счастлива по этому поводу чрезвычайно. Сочетать и дальше напряженную работу на производстве, постоянный изнурительный труд по поддержанию в порядке дома, заботы о немощных матери и бабушки с необходимостью учиться становилось совершенно невыносимо. В остальном поводов для оптимизма было немного: мама находится все в том же виде, и улучшений не предвидится, бабушка окончательно ослабела и редко встает с постели, Темар, все так же пребывающий в религиозно-патриотическом экстазе, только и ждет окончания школы, чтобы добровольно пойти на фронт. «И с этим ни я, ни ты уже ничего не поделаем. Поверь мне, сестричка», – печально резюмировала Адди.

      Лорри все-таки отважилась написать брату послание с увещеваниями, в том смысле, что нехорошо оставлять Адди одну, без помощи, когда мать и бабушка находятся в таком ужасном физическом состоянии. Она, собственно, не очень надеялась на ответ, но получила именно тот, которого втайне больше всего боялась. Темар очень холодно сообщал, что все давно решено, причем «не здесь, а там, понимаешь?» Читая это, Лорри ярко представила себе воздетый к небу палец брата. По поводу трудного положения Адди он имел мнение, что «каждый несет предназначенный ему свыше жребий», после чего довольно язвительно замечал: «Вот ты же, сестричка, не желаешь переменить выпавший тебе удел учиться в университете? А ведь могла бы приехать в Инзо и помогать Адди…» Он ударил в самое больное место. Лорри, находившаяся в этот момент в общежитии, в своей комнате, схватила свою верную подушку, которой вечно за всех доставалось, шарахнула ею об изголовье кровати, а затем, зарывшись в нее лицом, судорожно зарыдала.

      От импульсивных и необдуманных шагов ее спасло своевременное вмешательство доброй, самоотверженной и не по годам мудрой Адди. На следующее утро, когда после бессонной ночи Лорри уже готова была отправиться в деканат писать заявление о предоставлении ей академического отпуска по семейным обстоятельствам, к ней в комнату принесли еще одно письмо от сестры, направленное вдогонку за письмом брата.

      Адди буквально заклинала:

      «Лорри!

      Так уж получилось, но я знаю, что написал тебе Темар. Боюсь, как бы ты не наделала глупостей. Хватит с нас одного дурачка. Знай, что если ты вдруг бросишь учебу, я буду считать, что все, что я делала здесь последние годы – делала зря, впустую. Заклинаю тебя памятью отца – не вздумай! После окончания колледжа мне уже гораздо легче справляться с нашими делами. Все здесь будет в порядке, не волнуйся. Если ты бросишь университет – я тебе не сестра. Не знаю, что с тобой сделаю!

      Лорри, дорогая, я тебя очень люблю! Только умоляю: учись!!!»

      И Лорри снова плакала в подушку. От благодарности и любви.

* * *

      А потом начался очередной «патриотический семестр» все в том же госпитале, все с теми же долгими ночными дежурствами, с обычными заигрываниями выздоравливающих воинов, с привычно-неприятным запахом антисептика вкупе с ужасной примесью духа разлагающейся плоти от палат, где лежали «тяжелые»…

* * *

      Лорри