Ловушка для Махно. Любовь, предательство, героизм времен Гражданской войны. Владимир Положенцев

взяла Анна за воротник шинели носатого.

      – А я знаю? Их в расход за баней пускали. Поставили шеренгой, а перед самым залпом помощник комиссара Берзиньш, латыш, прибежал и одного с собой забрал. Офицера.

      Анна и Бекасов переглянулись. На лице Белоглазовой промелькнул испуг.

      Солдат заперли в подполе хаты. Петр сказал, что сверху на дверцу приладил гранату и если они попытаются вылезти, сразу же подорвутся. Напоследок узнали, где в станице штаб и где квартируют комиссары.

      Забрали своих коней. Вдоль реки поехали к станице. За холмом, у первых домов, спешились. Собаки, почуяв чужаков, зазвенели цепями, злобно залаяли. Атаманша вынула Маузер из кобуры, спрятала под бекешу.

      Бекасов собрался идти с Анной, но она его остановила:

      – Позволь, я сама, Петя… Ладно? Ты же понимаешь…

      Пробиралась к штабу вдоль заборов, мимо еще добрых и сожженных домов. То ли бои здесь были, то ли комиссары подпалили жилища неугодных им казаков.

      Штаб находился в крашенной желтой краской хате, как и говорили солдаты, сразу за рынком, у магазина с вывеской «Молочная торговля». В доме горел свет.

      Белоглазова, пригибаясь, осторожно подобралась к краю строения. Попыталась встать на выступ, чтобы заглянуть в окно. Нога сорвалась и Анна ударилась подбородком о стену. Выругалась. Решила повторить попытку, но кто-то ухватил ее за воротник, встряхнул:

      – Что, попалась, птичка?

      Её держал за шиворот огромный матрос в бескозырке. Он был опоясан пустой пулеметной лентой, за поясом- Наган. Глаза его горели в ночи желтым огнем, как у кота, поймавшего добычу.

      – Чего тебе тут надо, а?

      Анна уже нащупала Маузер, но передумала его применять. Услышат выстрел-все пропало.

      – Гулящая я, – сказала она, повторив сцену на хуторе.

      – Что?

      – По желтому билету работаю. Что тут непонятного? Вот, думаю, может товарищам комиссарам на ночь что нужно. Я все умею.

      – Так уж и все, – несколько остыл матрос.– Мы, большевики, люди порядочные и высоконравственные, у нас это… запрещено.

      – Да ладно, сказки-то рассказывать, запрещено, – покривилась Анна.– Природа у всех мужиков одна или вы больные поголовно, а?

      Матрос задумался, потом расхохотался:

      – А ты не промах. И на личико ничего себе. Ладно, может и сгодишься.

      Матрос потащил Анну по крутым ступенькам крыльца, коленом открыл дверь, потом вторую.

      В просторной комнате за круглым столом сидели пятеро мужчин, играли в карты. Двое в кожаных танкистских куртках. Такие теперь носили комиссары. Дым от папирос стоял столбом. Тем не менее, в комнате было довольно светло от нескольких керосинок и двух свечей. Одна из них в бутылке из-под мадеры горела на столе.

      – Вот, товарищи, набивается скрасить ваш вечерний досуг, – сказал матрос.

      Игроки обернулись. Среди них был штабс-капитан Половников. Он кинул на стол карты, поправил наброшенный на плечи офицерский китель без погон.

      – Ну что, Володенька, кукуешь? –