Ловушка для Махно. Любовь, предательство, героизм времен Гражданской войны. Владимир Положенцев

всего несколько тысяч, нас тьма, потому что на нашей стороне свобода и правда.

      – Ты прав, Володенька, как всегда прав. На вашей стороне- тьма. Но я пришла сказать, что люблю. Безмерно люблю.

      Пухлый комиссар в монокле осклабился. Худой засопел волосатыми ноздрями, упрямо повторил вопрос:

      – Как она сюда попала?

      – Нетерпеливые какие у тебя друзья, Володенька, – вздохнула Анна. – Что ж, щелкай пальцами, любимый.

      Белоглазова засмеялась, но в глазах её штабс-капитан, кажется, увидел навернувшиеся слезы. Это его еще больше насторожило. Пора было прекращать комедию и в самом деле разобраться, как она узнала, что он здесь и как пробралась в станицу. А главное, для чего? Неужто и вправду за ним?

      Анна спокойно достала из-под бекеши Маузер. Комиссары застыли будто в немой сцене. Только матрос стал пятиться к двери.

      Его она пристрелила первым. Затем уложила комиссара с клинообразной бородкой, задававшего много вопросов. Остальные, вместе с Половниковым, отскочили в угол комнаты, где висела икона с погашенной лампадой. У всех в кобурах были револьверы, но от страха они забыли про них.

      Когда прогремели еще два выстрела и большевики упали на пол, забрызганный их кровью штабс-капитан, опустился на четвереньки, пополз к Анне.

      – Не стреляй, не надо!

      – Что ты, разве я могу убить любимого человека! Я же пришла за тобой. Пойдешь?

      – Куда скажешь. Хоть на край света.

      – И снова мы будем жить и воевать вместе?

      – Да!

      На улице раздался взрыв, окно осыпалось осколками, часть рамы провисла в комнату. Внутрь ворвался ротмистр Бекасов. В руке он держал поднятую вверх гранату:

      – Ложись, всем на пол!

      Но увидев живую- здоровую Анну и убитых большевиков, опустил бомбу. Уставился на Половникова, ухмыльнулся:

      – А-а, штабс-капитан… В картишки режешься?

      Он подцепил мыском сапога червонную даму, отшвырнул к печке с чугунком картошки. Её подняла Анна, покачала головой:

      – На червонную даму мне когда-то гадала цыганка, сказала что ждет меня безумная, однако роковая любовь. Ты любишь меня, Володенька?

      В углу зашевелился один из комиссаров. Как оказалась, пуля пробила ему плечо:

      – Это Половников сдал нам отряд ваших добровольцев, – сказал он с выраженным прибалтийским акцентом.– Специально к засаде привел. Он постоянно держал связь с нашей контрразведкой. Его здесь, по незнанию, чуть не расстреляли, я спас.

      – Ты тот самый Берзиньш?

      – Вам отсюда не выбраться, – ответил латыш, застонал.

      – Видишь, Володенька, что ты натворил, – с иронией сказал ротмистр Бекасов. – Сколько людей из-за тебя погибло- и белых, и красных. Нехорошо.

      – Это правда? – не глядя на штабс-капитана, спросила Анна.– Верно, что ты… был агентом большевиков?

      Половников нервно раскачивался на каблуках, будто его штормило ветром. Вдруг прорвало:

      – Да!