Никогда не заговаривайте с неизвестными. Анна Малышева

пока работать – пусть тогда учится! Я мечтала, что ты все поймешь, постараешься ради меня… Дура старая…

      Иван сидел на краю постели, сжав щеки кулаками и смотрел себе под ноги. Сердце билось тяжело и яростно. Он старался не слушать.

      – И вот теперь приходила милиция… – проговорила мать. – Что-то они говорили… Про твою машину. Спрашивали, где ты. Я не знала.

      – Мам, про этого, с телевидения, правда? – прервал ее Иван.

      – Да. Мне этого сразу не сказали. Я сама узнала, у нашего участкового. Мы же с ним знакомы… Еще с тех пор, как ты с той компанией водился. Помнишь Дмитрия Александровича?

      Иван фыркнул:

      – Все тот же?

      – Все тот же. Он уже на пенсию скоро уйдет. Сперва ничего мне не хотел говорить, потом рассказал. И тут ты звонишь из Эмиратов. Ванечка, но это же не ты сделал?

      – Не я, мам.

      Мать обняла его за плечи:

      – Я знала, что не ты. Я и Дмитрию Александровичу так сказала.

      – А он?

      – Ничего не ответил… Просил только, чтобы я тебя нашла и к нему направила. Пойдешь к нему? Он хороший человек, разберется обязательно!

      – Я пойду.

      – Вот и правильно! – обрадовалась мать. – Если не ты – чего бояться?

      – Все равно неприятно.

      – Конечно, но что делать? Ванечка, а как же это с машиной вышло? Скажешь?

      Иван махнул рукой:

      – Да нечего говорить! У меня угнали машину. Как раз перед тем, как в Эмираты ехать. Кто-то воспользовался ею для убийства. Но это был не я!

      – И тем более нечего милиции бояться! – Мать совсем просветлела лицом. – Если ты был в Эмиратах – как ты мог такое сделать?

      – Действительно, – кивнул Иван. – Так что не переживай, мам.

      – Ванюш, все-таки покушаешь? – Мать гладила его по плечу. – Голодный ведь.

      – А ты дубленку примеришь?

      Мать легко, как молодая, спрыгнула с постели и побежала в коридор. Принесла в комнату пакет, развернула его:

      – Ой, какая прелесть! И цвет симпатичный!

      – Да ты померь, может, плохо, – несколько самодовольно отмахнулся сын.

      Мать надела обновку, застегнула пуговицы, покрутилась посреди комнаты:

      – Замечательно!

      – Ну вот, и носи на здоровье, – кивнул он. – Будет тебе тепло.

      Она подошла, прижалась лбом к его макушке, прошептала:

      – Ты же хороший у меня! Добрый!

      – Да ладно, мам, – он старался не улыбаться. – Все будет нормально.

      Он не собирался навещать участкового в то же утро, но теперь пошел. Мать что-то в нем разбередила, и ему хотелось скорее покончить с этой историей. Пусть хотя бы она успокоится, а что делать дальше – он сам решит. Дорога в отделение была ему знакома – ноги сами шли. Парень шел и усмехался: «Надо было хоть водки купить, выпили бы, вспомнили былое…»

      Участковый был на месте, ждать его не пришлось. Иван стукнул в дверь, вошел:

      – Ждали? Это я, Дмитрий Александрович. Лаврушин Ваня.

      – Лаврушин?

      Участковый разогнал рукой