Ее последний вздох. Роберт Дугони

вызовет такси.

      – Вы посещаете стрип-клуб под названием «Танцы голышом»?

      – Я в жизни не был ни в одном стрип-клубе до этого; хотя нет, может, был один раз, на мальчишнике.

      – У вас есть какое-нибудь хобби, Уолтер?

      – Хобби?

      – Ну да. Гольф, пиво-понг[13], что-нибудь в таком роде?

      – Делаю искусственную наживку для рыбалки.

      Трейси взглянула в одностороннее стекло.

      – Делаете рыболовных мушек?

      – С детства; меня папа научил.

      – Вы правша или левша?

      – Правша.

      – С Анжелой у вас никогда ничего странного не было?

      – В смысле?

      – Ну ролевых игр каких-нибудь, игрушек. Она никогда не просила ее связывать?

      – Нет. Это не по моей части.

      – Что – это?

      – Связывание. Садо-мазо. Все такое.

      – Сколько вы дали ей на комнату в тот вечер?

      – Сорок.

      – Сколько стоит час?

      – Не знаю.

      – Она принесла вам сдачу?

      – Нет, – сказал он.

      – Где вы брали деньги, чтобы каждую неделю тратить на девушку из стриптиза?

      Гипсон пожал плечами.

      – Я подрабатываю в муниципальном колледже; когда родилась дочь, нам понадобились еще деньги.

      – Сколько ей?

      – Два.

      Тут ей пришла в голову одна мысль.

      – Как давно вы женаты, Уолтер?

      – Полтора года. – Гипсон снова откинулся на спинку стула. Подумал, покорно пожал плечами. Точно говоря: «А что я мог поделать?» – и добавил: – Она моя дочь.

      Кроссуайт кивнула.

      – Анжела Шрайбер тоже была чьей-то дочерью.

* * *

      Двое сотрудников тюрьмы округа Кинг увели Гипсона. Пока он был задержан по обвинению в сопротивлении полиции и подозрению в убийстве. Трейси и Кинс вернулись в отсек. Тонкие перегородки делили все помещение отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями на четыре части, в каждой из которых было четыре письменных стола по углам и один большой, в центре. По периметру перегородок были двери в кабинеты сержантов и лейтенантов. К каждой из четырех команд придавался еще один дополнительный сотрудник, или, как его обычно называли, «пятое колесо», чтобы был на подхвате. Над отсеком группы В висел плоский телевизор. Показывали игру НБА[14].

      Телефон Кинса зазвонил прежде, чем он успел дойти до своего стола. Он ответил, послушал с минуту, сказал:

      – Сейчас будем, – и дал отбой. – Ноласко.

      Ноласко любил вызывать подчиненных к себе в кабинет – так он демонстрировал власть. Они свернули за угол и пошли по коридору. Окна в кабинете капитана смотрели на Эллиот Бей, точнее, смотрели бы, если бы Джонни хоть когда-нибудь открывал жалюзи.

      Капитан сидел за столом, на стене за его спиной висели похвальные грамоты в рамках. На низком горизонтальном шкафу стопки бумаг чередовались с фото детей Ноласко: мальчик в хоккейной форме и девочка с футбольным мячом в руках. И ни одного снимка капитанских бывших, которые, как он любил жаловаться, обирали его до нитки.

      Вид у него был недовольный, впрочем, Ноласко редко выглядел счастливым, кроме

13

Игра на попадание мячом для пинг-понга в индивидуальную питьевую емкость с пивом.

14

Национальная баскетбольная ассоциация.