Заложница олигарха. Анна Гвидичи

Маленькая была Наталья, хрупкая и беззащитная. Как не раздавил её, когда на пол уронил, лег сверху и руки выкручивал?

      Синяка на подбородке коснулся одним пальцем, но пленница скривилась от боли или от отвращения и дернулась назад. А хозяину дома казалось, что ему пощечина прилетела. Нет, такая строптивость уже чересчур.

      – На месте стой, – приказал он и схватил за подбородок.

      Большим пальцем обвел синяк и надавил на него. Вот теперь больно. Пленница зажмурилась, но устояла. Ни одного звука. Даже ругани и посылов на хер. Они утонули где-то глубоко в её мыслях.

      Резкая девка. Острая на язык.

      Сначала показалась типичной ПТУ-шницей. Грубой и фамильярной пацанкой. Спортивных костюмов с босоножками она не носила, но сарафан все равно разочаровал. Редкая безвкусица. Было странно и неприятно видеть такой наряд на дочери Нелидова. В черном платье лучше. Привычнее. Живи она у отца с рождения, ходила бы в те же бутики и, возможно, выбрала именно это платье. Темный цвет хорошо оттенял аристократическую бледность. Нелидов гордился, что принадлежал к древнему дворянскому роду и любой загар называл пролетарским. И вот его единственная дочь почти черная от работы на огороде. Разговаривает, как крестьянка, и легко посылает на хер лютого врага отца.

      Раздражение прошло. Барон с любопытством разглядывал, насколько мягче в Наталье проявлялись черты лица Нелидова. Словно его облагороженная копия, хоть и дикая, как сорняк. Отвезти её в салон красоты, оставить на день, и великосветские львицы даже подвоха не заметят. На какой-нибудь выставке современного искусства будут вместе с ней шампанское пить и с чопорно-холодным выражением лиц обсуждать, что погода в Милане нынче дождливая. Хотя они вряд ли находились на улице дольше, чем требовалось, чтобы дойти из машины до бутика и вернуться обратно.

      Но, с другой стороны, воспитанная отцом, Наталья сейчас близко бы к Барону не подошла. Окатывала бы ледяным презрением издалека. И уж точно не позволила прикасаться к своим губам.

      Ранки на них темнели трещинами и пятнами. Искусала во время порки? Кожа на губах нежная, но заживает быстро. Скоро снова наполнится сочной свежестью. Барон ненавидел женскую помаду. Она прятала то, что совсем не нужно скрывать, и тяжело оттиралась с мужской щетины.

      Пленница дышала через раз. Сквозь музыку Верди в гостиной хозяин дома разговаривал громко, но сейчас хотелось приказать очень тихо. Так чтобы больше поняла, чем услышала:

      – Открой рот.

      Сжатая пружина нервов пленницы распрямилась. Она открыла рот и попыталась укусить Барона за палец. Он едва успел убрать его в сторону, но зубы почувствовал.

      Маленькая дикарка! Упрямая и агрессивная.

      Похититель немедленно взял её за горло и сдавал, чтобы перекрыть воздух. Пленница инстинктивно вцепилась в его руки. Если бы не рукава пиджака с рубашкой, расцарапала бы до крови.

      – Тебе все мало, да? – прошипел ей на ухо. – Вижу, что Гена зря убрал веревки. Свободы ты не заслужила. Весь день проведешь