Пангея приветствует тебя!. Оливия Штерн

женщина, – Уннар-заш рассердился. Впрочем, он всегда раздражался, когда к нему приставали с дурацкими просьбами, – она могла давно погибнуть. Уже давно ее кости могли растащить гиены.

      – Если ты сделаешь все, чтобы найти ее, то я постараюсь сделать так, чтобы ты стал… – она резко захлопнула медальон.

      – Уннар-даланн, – подсказал он, – твоя взяла. Пожалуй, я попробую поискать эту женщину. Но помни, степь не терпит слабых.

      – Да уж. Это я поняла, – выдохнула Ан-далемм.

      Было видно, что долгая беседа утомила ее. Женщина вытянулась на одеяле и закрыла глаза.

      – Мы скоро отправимся в путь, – обронил Уннар-заш, выбираясь из-под тента на палящее солнце и, к вящему своему раздражению, понимая, что весь отряд внимательно слушал их разговор.

      – Что уставились? – буркнул он, – Дей-шан, поди сюда.

      Дей-шан – бывший старший отряда, до того, как Уннар-заш был вынужден, молча проклиная свою высокородную кровь, принять командование. Дей-шан походил на иссушенный, выдубленный ветрами и солнцем кряжистый пень – с волосами, заплетенными в косу, с почти коричневой кожей, изрезанной глубокими морщинами, с огромными руками и широченными плечами. В его черных глазах читалось глубочайшее презрение, питаемое к отпрыску знатного рода, Уннар-зашу, то есть. А еще Дей-шан очень любил, чтобы его боялись, неважно кто – мужчина, женщина, старуха, ребенок. Наверное, он и жрал бы страх, если б мог.

      – Ты принимаешь командование отрядом, Дей-шан, – тоном, не допускающим возражений, сказал Уннар-заш.

      Дей-шан промолчал, но тишина была красноречивее любых слов.

      – Я увезу тонкую женщину в Хеттр, – добавил воин, – вы все будете щедро вознаграждены Повелителем.

      – А если Повелитель не захочет слушать Уннар-заша? – Дей-шан намеренно сделал ударение на последнем слове.

      – Он захочет меня выслушать, Дей-шан. Я уезжаю сейчас же.

      – Она не перенесет дороги, – хмуро заметил воин, бросая взгляд в сторону тента, где лежала на боку, подтянув к груди ноги, синеволосая чудная птица.

      – Перенесет, – Уннар-заш махнул рукой, – она не была ранена. Она просто ослабла.

      – Тебе виднее, – Дей-шан с напускным безразличием пожал плечами и отвернулся.

      А Уннар-зашу, имеющему некоторый опыт в дворцовых интригах, очень не понравился его тон.

      –Я уезжаю, – повторил он, – ты принимаешь командование отрядом.

      И, развернувшись, направился к коню проверить состояние сбруи.

      … Когда солнце перевалило за полдень, Уннар-заш ехал по блеклой, высушенной и выжженной степи, придерживая одной рукой Ан-далемм. Она откинулась назад, устроилась удобно в объятиях Уннар-заша, и – видят Двенадцать – в его голове то и дело мелькала чудовищная, преступная мысль. А не оставить ли себе это чудо, явившееся из-за Радуг?

      И оставил бы непременно. Но променять возможность вернуться в Хеттр на мимолетные плотские утехи? Нет уж, Уннар-заш не так прост. Вернее, уже Уннар-даланн. Почти.

      ***

      К ночи зной спал, потянуло легкой,