Осень на краю света. Дмитрий Заваров

изогнутые, с расплющенными желтыми пластинами ногтей – и Юрий Григорич застеснялся своих ухоженных, местами даже элегантных рук.

      – После первой по второй кто не выпил – тот дурак, – заявил дед, снова ухватив бутылку.

      – Ну у тебя-то уже и не третья, поди…

      – Ты мои не считай, ты свои считай, – посоветовал Иваныч, наполняя стаканы.

      И снова, прозвенев стеклом, синхронно выпили.

      – Звал-то чего? – спросил Юрий Григорьевич, хрустнув луковицей.

      – Картошку вон бери, – махнул Иваныч, заметно насупившись.

      – Покурим?

      – На улице. В доме не курю. Внук у меня, понимаешь, завелся…

      – И давно?

      – Второй год.

      – Ну пойдем.

      После тепла кухни улица показалась по-зимнему холодной. Ночь наваливалась на деревню шипящей темнотой: дождик сыпался с неба, искрились капли на освещенном окне. Закурили, помолчали. Дед, нацепив обрезанные у голени резиновые сапоги, спустился на землю, Юрий Григорич в тапках – с крыльца.

      – Ну? – напомнил Юрий Григорич.

      – Ты все еще в Метрострое? – не то спросил, не то уточнил Иваныч.

      – На пенсии…

      – Охо-хо… Помнишь, как яблоки у меня воровал? – сверкнул стальным зубом дед.

      – Дядя Федя, по делу давай.

      И снова будто подзатыльник старику влепили – и улыбка исчезла, и глаза потускнели…

      – Посадить меня хотят, Юрка! – помявшись, выпалил дед и отчаянно затянулся.

      – Не посадят! – твердо заявил Юрий Григорич.

      – С чегой-то?

      – Ну а сколько тебе стукнуло?

      – С двадцатого я. Сам считай.

      – Восемьдесят… Не посадят.

      – С них станется. Да и не это важно. Внук у меня, так? Я что им, чикатила какая? Таскают туда-сюда – участковый, следователь. Я их взорву, к собакам – у меня мина противотанковая…

      – Да что ты сделал-то?

      – Ничего. Я тут сторож, в церкви то есть нашей. Ну как… не то чтобы сторож. Я тут рядом живу, потому отец Андрей обратился, попросил приглядывать, если уж бессонница… Ну, и доплачивает он мне за это. Или там продуктов… Поэтому и ходил той ночью. Потому что проверять надо. Такая обязанность у меня, понимаешь?

      – Давай-ка по порядку, дед. – Юрий Григорич достал новую сигарету, прикурил.

      – В дом пошли, – попросил Иваныч.

      – На свежем воздухе оно лучше будет. У тебя тут язык резвей ворочается.

      – Я как увидел, что они мертвые…

      – По порядку, дядя Федя, по порядку, – напомнил Юрий Григорич.

      – Хорошо. – Иваныч подобрался, тоже засмолил новую беломорину. – Икона у нас в церкви. Бабка твоя Ульяна лет пять тому, перед самой смертью, отдала. Помнишь? Ну вот. Тут выяснилось, что имеет она большую ценность. Три дня назад комиссия приезжает, так? Два мордоворота из ихних, в рясах. И два не из ихних, тоже мордовороты – охрана, значит. В сторожке заночевали. Утром мертвые. Я их нашел. Я, получается, и убил.

      – Те, которые приехали забирать?

      – Ну!

      – Почему