Дверь в декабрь. Дин Кунц

каждом теле. Хватало наличных и в доме. Ничего не украли.

      – Я этого не знал.

      – Но ты должен знать, что грабители обычно убивают, когда загнаны в угол, и стараются это сделать быстро и чисто. Не так, как здесь.

      – Всегда бывают исключения, – высокомерно возразил Мондейл. – Даже бабушки грабят банки.

      Дэн рассмеялся.

      – Но это правда.

      – Ты великолепен, Росс.

      – Но это правда.

      – Моя бабушка банки не грабила.

      – Я не говорил, твоя бабушка.

      – То есть ты хотел сказать, что банки грабила твоя бабушка, Росс?

      – Чья-то чертова бабушка это делает, и ты можешь поставить на спор свой зад.

      – Ты знаком с букмекером, который берет ставки на то, что чья-то бабушка ограбит или не ограбит банк? Если можно выиграть приличные деньги, я, пожалуй, поставлю сотню баксов.

      Мондейл слез со стола, поправил узел галстука:

      – Я не хочу, чтобы ты здесь работал, сукин ты сын.

      – Ты же помнишь старую песню «Роллинг стоунз», Росс. Не всегда можно получить то, что хочешь.

      – Я могу отправить твой зад в Центральный участок, где ему самое место.

      – Тебе не удастся отправить его без остальных частей моего тела, а остальные части намерены какое-то время побыть здесь.

      Лицо Мондейла потемнело. Губы сжались и побелели. Казалось, еще чуть-чуть, и он бросится на Дэна с кулаками.

      Но Дэн заговорил до того, как капитан успел совершить что-либо опрометчивое.

      – Послушай, ты не можешь снять меня с расследования, которое я начал вести с самого начала, если я не напортачу. Ты знаешь, таковы правила. Но я не хочу собачиться с тобой. Меня это отвлекает. Поэтому давай заключим перемирие, а? Я тебя не цепляю, веду себя как пай-мальчик, а ты не путаешься у меня под ногами.

      Мондейл молчал. Тяжело дышал и, похоже, не решался заговорить, опасаясь, что сболтнет лишнее.

      – Мы не очень любим друг друга, но это не та причина, которая может помешать нам работать вместе, – добавил Дэн, чтобы окончательно успокоить Мондейла.

      – Почему ты не хочешь отказаться от этого расследования?

      – Потому что оно интересное. Большинство расследований убийств скучны. Муж убивает бойфренда жены. Какой-нибудь псих убивает женщин, которые напоминают ему мать. Один торговец наркотиками убивает другого торговца наркотиками. Я сталкивался с этим сотню раз. Наводит тоску. А вот здесь, думаю, что-то особенное. Вот почему я не хочу отдавать это расследование. В жизни нам всем необходимо разнообразие. Вот ты, Росс, носишь только коричневые костюмы, и это твоя ошибка.

      Шпильку Мондейл проигнорировал.

      – Так ты думаешь, на этот раз у нас громкое дело?

      – Три убийства… ты не считаешь, что это привлечет внимание?

      – Я имел в виду что-то действительно громкое. Вроде семьи Мэйсона или Душителя из Хиллсайда.

      – Вполне возможно. Все зависит от того, как пойдет расследование. Но, да, я предполагаю, что это та самая история. Которая увеличивает продажу газет и повышает