Иномирье. Otherworld. Кирстен Миллер

отца в Массачусетсе была согласна принять меня в начале весеннего семестра. Что означало, что дорогие мамочка с папочкой уже достаточно давно готовили этот ход за моей спиной. Мое сердце наверняка было бы разбито, если бы я хоть немного доверял своим родителям.

      Какое-то время я думал о том, чтобы сбежать из дому. Тогда я уже довольно ловко управлялся с рогаткой и пневматической винтовкой. Я считал, что в крайнем случае смогу прожить и в лесу. Не кто иная, как Кэт, указала мне, что это совершенно безумная затея. Лесов в округе осталось не так много, чтобы я мог в них спрятаться. Кроме того, два года – это практически ничто с точки зрения общего устройства вещей, сказала она (и сказала с такой уверенностью, словно регулярно наблюдала за устройством вещей из окна своей спальни). Когда наша разлука закончится, мы оба уже закончим школу и сможем быть вместе и наслаждаться свободой. Она поклялась, что до тех пор мы будем каждый день разговаривать по телефону.

      Первые полгода так оно и было. Потом Линда – так звали ее маму – объявила, что выходит замуж за человека по имени Уэйн Гибсон. Он поселился в нашем городе примерно в то же время, когда я оттуда уехал; они с Линдой подружились за стаканом бурбона в местном баре. Внезапно оказалось, что Кэт очень занята, помогая матери с приготовлениями к свадьбе. Наши обмены эсэмэсками и переговоры по Скайпу сократились до нескольких раз в неделю. Когда счастливое бракосочетание наконец состоялось, она прислала мне фотографии с этого события. Тогда я этого не сказал, но ее новый отчим сразу показался мне полным мудаком. Он был одет в парадную военную форму с кучей аляповатых, отполированных до блеска медалей, и на каждом снимке его взгляд был устремлен прямо в объектив, не суля ничего хорошего фотографу, буде тот вздумает запороть фото. Впрочем, Линда, похожая на кекс в своем гофрированном платье, лучилась счастьем, словно ее избрали королевой студенческого бала. Надо сказать, она всегда относилась ко мне по-человечески. Я решил, что главное – чтобы она была счастлива, а остальное не важно.

      Именно тогда Кэт понемногу начала пропадать. Время от времени она присылала мне подозрительно веселые сообщения, однако большинство моих эсэмэсок оставались неотвеченными, а мои сообщения по электронной почте – непрочитанными. В моменты наиболее тяжелых приступов паранойи я начинал думать, что, возможно, Кэт с самого начала планировала все это. Что, возможно, она и из Нью-Джерси уговорила меня уехать именно потому, что я не входил в ее общее устройство вещей. Я начал слегка безумствовать в плане компьютерной слежки. Я настроил Гугл-оповещения о появлении ее имени в Сети. Я исследовал ее полумертвую ленту в Инстаграме на предмет скрытых сообщений. (Последним, что она там выложила, была серия фотографий, посвященных домашним усовершенствованиям, которые затеял ее новый отчим. В картинках не было ничего особенно интересного – просто куча электроники и кабелей.) Она месяцами ничего не писала в Фейсбуке, поэтому я принялся следить за профилями наших общих знакомых, ища какие-нибудь