Свод небес. Наталья Струтинская

с нежным розовым румянцем на щеках и веселым взглядом, потускнело, и Марфа видела в нем тщательно скрываемую усталость, лицемерием отзывавшуюся в ее улыбке.

      Марфа же была как всегда сдержанна и немногословна, но немногословность ее на сей раз была не следствием ее отстраненности или поиска нужных фраз, а плодом ее задумчивости.

      Когда после несвойственной семье Дербиных суматошной встречи, громких поздравлений, самые красноречивые из которых принадлежали Филиппу, все сели за стол, наступило более привычное сдержанное затишье, нарушаемое короткими фразами, исполненными высокомерной учтивости братьев Марфы, субтильно-любезной расположенности Алексины Тимофеевны и скромной заинтересованности Кирилла Георгиевича, и отчасти разбавляемое остроумными оборотами громкой речи мужа Агриппины и ответами на эти обороты Филиппа, который говорил тихо, но которого слышали при этом все. А Марфа следила за этим казавшемся ей вымученным диалогом, потому как – это стало бы ясно не только для Марфы, но и для всех собравшихся за столом, если бы они задумались над этим, как задумалась она, – все, собравшись волей случая вместе, говорили о чем-то пустом и несущественном, но по собственной воле никогда бы не заговорили друг с другом даже об этом, потому как все были людьми разными, далекими друг от друга, даже полярно-противоположными. И единственной точкой соприкосновения их служила Алексина Тимофеевна, прямо или косвенно устроившая судьбу каждого сидящего за столом и упорно теперь поддерживавшая бессодержательную беседу в приторно-правильном, великосветском направлении.

      – Филипп, ты ведь ездил на этой неделе в Петербург? – обратилась Алексина Тимофеевна к Катричу, занятому приготовленной ею рыбой «по-гречески». – Твои проекты распространяются теперь и за пределами Москвы?

      Филипп смущенно улыбнулся на последние слова Алексины Тимофеевны, которые были сказаны ею для того, чтобы подчеркнуть значимость и важность Катрича, а следовательно, значимость и важность самой Алексины Тимофеевны, бывшей его тещей.

      – Мы строим в Петербурге галерею, в которой в будущем предполагается сдавать помещения под выставки зарубежного искусства, – сказал Филипп. – Строительство галереи началось около трех месяцев назад: уже заложен фундамент и началось возведение стен. Проект галереи принадлежит мне, но неожиданно появилась новость, что в него без моего участия внесены некоторые коррективы.

      – Какая неудобная ситуация… – протянула Алексина Тимофеевна, со всем вниманием подавшись лицом в сторону Филиппа и сощурив и без того мелкие глаза. – Как же так могло получиться?

      – Такое случается, – отозвался Филипп. – В ходе работ заказчик обращается к исполнителю с просьбой изменить проект, например, касательно этажности здания или же изменения конструктивных частей объекта, как, в частности, в нашем случае. Если исполнитель отвечает отказом на подобную просьбу, проект не подлежит корректировке. Однако