Свод небес. Наталья Струтинская

руками.

      Филипп обхватил ладонями содрогающиеся плечи жены и увлек ее к столу. Марфа прислонилась к краю стола и продолжала крепко прижимать ладони к своему лицу. Она не издавала ни звука, а вдруг притихла, и только грудь ее конвульсивно вздрагивала от прерывистого дыхания. Мастерская погрузилась в безмолвие, которое казалось неестественным после того крушения, которому она подверглась.

      Катрич крепко обнял жену, прижав ее к себе. Пальцы его чувствовали под собой твердую, вздрагивающую спину Марфы, которая через четверть минуты отняла от лица руки и обвила ими шею Филиппа. Катрич почувствовал подбородком мокрую от слез щеку жены.

      Они стояли так, крепко обнявшись, на протяжении нескольких минут, пока дыхание Марфы вновь не стало ровным, а слезы не высохли на ее щеках. Только когда Марфа поняла, что вновь может говорить, она едва слышно произнесла:

      – Прости меня…

      В ответ Филипп только крепче прижал ее к себе.

      – И ты прости меня, – немного погодя сказал он.

      Марфа отняла голову от его щеки и заглянула в темные глаза мужа. Взгляд ее, влажный, утомленный, проникнутый глубокой печалью, осветился недоумением.

      – За что? – непонимающе прошептала она.

      Катрич обвел взглядом лицо Марфы, нежно коснулся пальцами ее лба, проведя ими вниз, к самой ее щеке, и сказал, с раскаянием, как говорят о том, о чем долго сожалели, молчали, но много размышляли:

      – За то, что ты несчастлива со мной.

      Эти слова мужа, преисполненные горечи, заставили Марфу испытать удушающее чувство благодарности, которое неожиданно родилось в ней и удивило ее.

      – Зачем ты женился на мне? – спросила Марфа, вложив в эти свои слова весь пыл прожитых в этом вопросе дней, но не придав им оттенка осуждения, – напротив, вопрос этот таил в себе только благоговейный трепет перед наполненным нежностью взглядом Катрича.

      – Я хотел любить тебя, – ответил Филипп, произнеся эти слова тихо, со всей своей смиренной, потаенной страстностью.

      – Ты любишь меня?

      – Я люблю тебя, – сразу же отозвался Филипп.

      – За что ты любишь меня? – Марфа нахмурилась, как хмурятся тогда, когда пытаются разобраться в запутанной головоломке, которая никак не поддается разгадке.

      – За то, что встретил тебя, – сказал Филипп, – за то, что заговорил с тобой, за то, что ты доверилась мне.

      – Разве за это можно любить? – удивилась Марфа.

      – Любить можно только за одно то, что человек просто живет.

      – Но я ничего не даю тебе… – покачала головой Марфа.

      На эти слова жены Катрич обхватил ее лицо руками и притянул к себе, заглянув в глубокие янтарные глаза.

      – Позволь только любить тебя, – сказал он. – Только позволь…

      Марфа вдохнула эти слова – при этом губы ее дрогнули, раскрылись и втянули пыльный воздух мастерской. Она положила свои ладони поверх пальцев Филиппа, касавшихся ее волос, и обвела взглядом скуластое,