Происшествия в Токио. Драматургия. Павел Сурков

Приходилось пройти через всякое, бывало – служил и врачом тоже. А сейчас – переведен сюда надзирать за бойцами, осуществляющими вашу охрану, Николай Александрович. (протягивает Николаю руку) Меня зовут Яков Михайлович, фамилия моя – Юровский. Надеюсь, мы сможем… договориться.

      Николай (пожимает руку в ответ). Был бы рад этому.

      Юровский. Есть ли жалобы на условия содержания?

      Николай. В нашем положении жаловаться как-то не пристало… Но есть ощущение, что у нас возникают некоторые перебои с едой… Паек уменьшается неуклонно, и это наводит на разные мысли.

      Юровский. Понимаю. Подворовывают – я уже распорядился. В провизии недостатка больше не будет. Что-нибудь еще?

      Николай. Пожалуй, что и нет. Благодарю.

      Юровский. Не стоит благодарности, Николай Александрович. В этом наш долг, и мы неукоснительно его соблюдаем.

      (Николай вежливо кивает и выходит. Слышится шум, входят весело болтающие Никулин и Медведев. Кажется, они немного навеселе – и потому не замечают Юровского)

      Медведев. Я тебе говорю – огонь девки. Старшая понадменней, вторая же глазками все зырк да зырк. Младшие-то две так, девчонки совсем, а эти две – ого-го, какие бабоньки…

      Никулин. Тебе бы, Пашка, все про баб да про баб… Не наше это дело, они же царевны…

      Медведев. Да какие они царевны! Кончились те времена, когда они были царевнами. Таперича они, значит, гражданки нового мира, царей никаких нет, а вся власть принадлежит народу. Сами себе хозяева – что мне, на девок нельзя смотреть, раз я сам себе хозяин?

      Никулин. Вот дурной ты человек, Пашка! Ну, сам посуди – об чем ты с ней разговаривать-то будешь?

      Медведев. Да об чем с нею, с бабой, разговаривать? Пошто с бабой разговаривать? Что я, не понимаю, что с ней, с бабой, надо делать?

      Никулин. Ты ее хоть по имени-то знаешь?

      Медведев. Обижаешь! Всех выучил, еще с прежних времен. Старшая, значит, Ольга, а моя, стало быть – Татьяна. Танька то бишь. Танюха!

      Никулин. Уже твоя, стало быть?

      Медведев. Ну а зачем дело стало? Я парень видный, уже в начальники охраны, сам видишь, выбился, непьющий, опять же…

      Никулин. Вижу я, какой ты непьющий. Четверть выкушал – а все непьющий!

      Медведев. Так не в одном глазу же!

      Никулин. А смердит почище любого кабацкого забулдыги…

      Юровский (громко). Так-так… Значит, четверть?

      Медведев (испуганно). Товарищ комиссар, это ж я не про сегодня… Это – в отгул, на выходных было, как Бог свят говорю! Ну вот чтоб мне пусто было!

      Юровский. Ты мне тут еще сто раз забожись – все ж вижу по морде твоей. Попался – умей признаться.

      Медведев. Ага, попался, признаться… Что ж мы, сами не понимаем? Да и не имел я в виду ничего такого…

      Юровский. Ты хоть понимаешь, кого стережешь?

      Медведев. Вестимо, кого. Царя бывшего с семьей егонной.

      Юровский. А ты соображаешь, дубина, насколько