Оборотень, или Последняя гастроль Артиста. Сергей Георгиевич Михайлов

его и поимке отпетых негодяев-валютчиков. О более внимательном слушателе не мог бы мечтать и сам Ираклий Андронников, великий мастер устного рассказа, – настолько поглощён был Мячиков моим повествованием. Когда я закончил, он с завистью и искренним восхищением пожал мне руку. Пожал молча и больше не проронил ни слова.

      Чтобы слегка взбодрить себя после трудного дня, я рискнул выпить чашечку кофе, хотя было уже девять часов вечера. Теперь не засну, подумал я, но оказался не прав: уже через четверть часа я почувствовал такую сонливость, что вынужден был извиниться перед Мячиковым и отправиться на боковую. Видимо, тяготы минувшего дня и долгая дорога в этот заброшенный на самый край света дом отдыха окончательно вымотали меня. Уже засыпая, я отметил, что мой сосед, Мячиков Григорий Адамович, тоже готовится отойти ко сну.

      День второй

      1.

      Проснулся я от какого-то страшного грохота. Спросонья я подумал было, что на наш дом отдыха «Лесной» обрушился Ниагарский водопад, потом решил, что нет, водопадов здесь не бывает, а вот землетрясение вполне может приключиться, – и проснулся.

      Храпел Мячиков. Храпел виртуозно, с чувством, со знанием дела, используя весь набор воспринимаемых человеческим ухом частот, и главное – громко. Впрочем, громко – это слишком мягко сказано. Мне казалось, что потолок не выдержит и вот-вот рухнет на нас. Я взглянул на часы, поймав блик одинокого ночного фонаря. Без двадцати три. В темноте смутно вырисовывался круглый контур Мячикова, скрытого под одеялом. Я мысленно чертыхнулся. Вот напасть-то! Не хватало мне ещё соседа-храпуна! Да за две недели от эдакого соседства и свихнуться недолго.

      Я лежал, слушая переливы мячиковского храпа, и в душе клял судьбу за вечные её сюрпризы. Где-то пробило три.

      Внезапно, в период затишья между двумя взрывами богатырского храпа, до моего слуха донёсся тихий шорох – будто кто-то осторожно царапался в дверь. Кошка, что ли, скребётся? Или мыши? Мышей я не боялся, к кошкам тоже относился спокойно, поэтому решил не реагировать на этот звук, но не тут-то было: звук не умолкал и отличался завидной настойчивостью. Что ж, придётся вставать, подумал я, откинул одеяло, содрогнулся от холода, с трудом натянул тренировочные брюки, впотьмах дошлёпал до двери и тихо приоткрыл её. Коридор освещался тусклым светом ночных светильников и был абсолютно пуст. Я пожал плечами и хотел было вернуться в тёплую постель, но тут услышал далёкий, чуть различимый звук, напоминающий стон. Сердце моё забилось вдвое быстрее. Я оставил дверь приоткрытой и шагнул в коридор. До холла было метров пятнадцать, и я решил было добраться до него, но не сделал я и десяти шагов, как где-то сбоку щёлкнул замок, а сзади, как мне почудилось, пронёсся кто-то невидимый. Я остановился и прислушался. Всё тихо – ни стона, ни шороха, ни дыхания – ничего, кроме храпа Мячикова, преследующего меня по пятам сквозь щель в приоткрытой двери нашего с ним номера. Да полноте! – вдруг подумалось мне. Все эти ночные страхи и всевозможные звуки навеяны выпитым на ночь кофе,