Путилин и Петербургский Джек-потрошитель. Роман Добрый

могут в течение целого дня являться в покойницкую больницы для опознания трупов.

      Я приехал туда с моим гениальным другом утром. Он распорядился, чтобы у входа в мертвецкую были поставлены сторожа, которые впускали бы посетителей не более одного человека сразу.

      Когда мы первый раз вошли в мертвецкую, я невольно вздрогнул, и чувство неприятного холода пронизало все мое существо.

      На что уж, кажется, я по моей профессии доктора должен был бы привыкнуть к всевозможным тяжелым картинам, а главное – к трупам, однако, тут, поверите ли, пробрало и меня.

      Тяжелый, отвратительный запах мертвечины, вернее, смрадное зловоние разлагающихся тел ударяло в лицо. Казалось, этот страшный запах залезает всюду: и в рот, и в нос, и в уши, и в глаза.

      – Бр-р! – с отвращением вырвалось у великого сыщика. – Не особенно приятное помещение. И если принять еще во внимание, что нам придется пробыть здесь несколько часов, а то и весь день.

      – Как?! – в ужасе воскликнул я. – Здесь? В этом аду? Но для чего? Что мы будем тут делать?

      – Смотреть… наблюдать, – невозмутимо ответил он. – Видишь ли, несколько раз в моей практике приходилось убеждаться, что какая-то таинственная, непреодолимая сила влечет убийц поглядеть на свои жертвы. Вспомни хотя бы страшного горбуна, Квазимодо церкви Спаса на Сенной.

      – Но где же мы будем наблюдать? Откуда?

      – Для этого мы должны спрятаться, доктор, вот и все.

      – Но куда же здесь спрятаться?

      – А вот из этих гробов мы устроим великолепное прикрытие, откуда нам будет все видно и слышно.

      Я закурил сигару и стал отчаянно ею дымить. Путилин не отнимал от лица платка, надушенного сильными духами. Но разве все это могло заглушить до ужаса резкий трупный запах?

      Пока мой друг сооружал нечто вроде высокой баррикады из гробов, я с содроганием глядел на покатые столы мертвецкой.

      Какое страшное зрелище, какая душу леденящая картина!

      Рядом, близко друг к другу, лежало восемь голых трупов без голов. Все это были сильные, здоровые тела мужчин, но страшно обезображенные предсмертными страданиями-судорогами. Так, у одного трупа были скорчены руки и ноги чуть не в дугу, у другого – пятки были прижаты почти к спине.

      Рядом же лежали восемь отрезанных голов.

      Эти головы были еще ужаснее трупов! Волосы шевелились на голове…

      Точно головы безумного царя Ииуйи, в которые он играл, как в бирюльки.

      У большинства глаза были закрыты, но у некоторых открыты, и в них застыло выражение смертельного ужаса и смертельных мук.

      Тусклый, хмурый свет из высокого оконца покойницкой падал на эту страшную груду мертвых тел.

      – Ну, доктор, пора! Пожалуйте сюда! – пригласил меня великий сыщик.

      Поверите ли, я был рад спрятаться даже за такое мрачное «прикрытие», лишь бы только не видеть этого зрелища.

      По условному знаку в мертвецкую стали по одному впускать посетителей. Кого тут только не было, в этой пестрой, непрерывно тянущейся ленте публики!