.

ответил я. – И ты подозреваешь…

      – Ну, разумеется, его. Кто же, кроме Домбровского, может с таким совершенством и блеском ухитриться произвести такое необычайное хищение! Кража драгоценностей произошла во время бала. Нет ни малейшего сомнения, что гениальный вор находился в числе гостей, ловким образом проник в будуар графини и там похитил эту уйму драгоценностей.

      – И никаких верных следов, друже?

      – Пока никаких. Общественное мнение страшно возбуждено. В высших инстанциях несколько косятся на меня. Мне было поставлено вежливо на вид, что ожидали и ожидают от меня большего, что нельзя так долго оставлять на свободе неразысканным такого опасного злодея. Откровенно говоря, все это меня страшно волнует. Но я ему устроил зато везде и всюду страшную засаду.

      – Попробовали бы они сами разыскать подобного дьявола… – недовольно проворчал я, искренно любивший моего друга.

      – Но клянусь, что я еще не ослаб и что я во что бы то ни стало поймаю этого господина! – слегка стукнул ладонью по столу Путилин.

      Раздался стук в дверь.

      – Войдите! – крикнул Путилин.

      Вошел дежурный агент и с почтительным поклоном подал Путилину элегантный конверт.

      – Просили передать немедленно в собственные руки вашему превосходительству.

      – Кто принес, Жеребцов? – быстро спросил Путилин.

      – Ливрейный выездной лакей.

      – Хорошо, ступайте.

      Путилин быстро разорвал конверт и стал читать. Я не сводил с него глаз и вдруг заметил, как краска гнева бросилась ему в лицо.

      – Ого! Это, кажется, уж чересчур! – резко вырвалось у него.

      – В чем дело, друже?

      – А вот прочти.

      С этими словами Путилин подал мне элегантный конверт с двойной золотой монограммой.

      Вот что стояло в письме:

      «Мой гениальный друг!

      Вы дали клятву поймать меня. Желая прийти Вам на помощь, сам извещаю Вас, что сегодня, ровно в три часа дня, я выезжаю с почтовым поездом в Москву по Николаевской ж. дороге. С собой я везу все драгоценности, похищенные мною у графини Одинцовой. Буду весьма польщен, если Вы проводите меня.

      Уважающий Вас Домбровский».

      Письмо выпало у меня из рук. Я был поражен, как никогда в моей жизни.

      – Что это: шутка, мистификация?

      – Отнюдь нет. Это правда.

      – Как?!

      – Я отлично знаю почерк гениального мошенника. Это один из его блестяще смелых трюков. Домбровский любит устраивать неожиданные выпады.

      – А ты не предполагаешь, что это сделано с целью отвода глаз? В то время, когда мы будем его караулить на Николаевском вокзале, он преблагополучно удерет иным местом.

      Путилин усмехнулся.

      – Представь себе, что нет. Он действительно, если только мне не удастся узнать его, непременно уедет с этим поездом и непременно по Николаевской дороге. О, ты не знаешь Домбровского! Неужели ты думаешь, что, если бы это был обыкновенный мошенник, я не изловил бы его в течение года? В том-то и дело, что он равен мне по силе, находчивости, дерзкой