Белая хризантема. Мэри Брахт

твое место. – Солдат тычком направил ее к распахнутой дверце кабины.

      Девушки смотрели на Хану из кузова, на лицах – страх пополам с отчаянием. Бредя к дверце, Хана думала, что к страху и отчаянию примешалось и облегчение – их не тронули.

      Она села рядом с водителем. В грузовике было не теплее, чем снаружи. Шофер покосился на нее, но тут же устремил взгляд вперед: в кабину залез Моримото. От него пахло табаком и спиртным.

      Они молча ехали сквозь ночь. Хане было слишком страшно, чтобы смотреть на солдат, и она сидела неподвижная, точно камень, стараясь не привлекать их внимания. Солдаты не разговаривали ни с ней, ни между собой, тоже бесстрастно глядели вперед. Побережье скрылось, черная глыбища горы Халла[4] выросла и осталась позади, когда они достигли дальнего края острова. Водитель опустил стекло и закурил. Снаружи повеяло океаном, и Хана впитывала этот умиротворяющий запах, пока грузовик петлял по серпантину, спускавшемуся к проливу, что отделял Чеджу от южной оконечности материковой Кореи. Хану замутило, она прижала руки к животу, сдерживая тошноту.

      У каменистого берега далеко внизу она различила какое-то большое судно. Вскоре грузовик остановился у причала. Когда девушки и Моримото вылезли, водитель козырнул капралу. Солдаты отвели новоприбывших к толпе женщин, сгрудившихся в подобии загона. Морские птицы кричали в вышине, не ведая о происходящем внизу. Как бы Хана хотела расправить крылья и взмыть к ним, в небо. Солдат покрикивал, направляя женщин и девушек на паром. Пленницы молчали.

      Взбираясь по ступеням на верхнюю палубу, Хана смотрела под ноги. Каждый шаг все дальше уводил ее от дома. Она еще ни разу не покидала остров. Мысль, что ее отправляют в другую страну, наполняла ужасом, от нее слабели ноги, отказываясь делать очередной шаг. Если она окажется на борту этого судна, то, может, уже никогда не увидит родных.

      – Шевелитесь! – надрывался солдат.

      Девушка сзади толкнула ее в спину. Выбора нет. Хана попрощалась с домом. С сестрой, по которой будет тосковать в первую очередь. И все же Хана радовалась, что спасла ее от своей участи, что бы ни сулило будущее ей самой. Она попрощалась с матерью, которой желала спокойного моря. С отцом – ему она желала стойкости в море, но втайне просила ее разыскать. Она представляла, как его рыбацкая лодка следует за паромом, готовая доставить ее домой. Глупо, конечно, но она вцепилась в эту картинку.

      Вдоль верхней палубы тянулись двери, ведущие в крошечные каюты, и Хану с девушками из грузовика затолкали в одну из них, и без того уже набитую битком. Там было не меньше тридцати пленниц. Все одеты в такую же форму, и на всех лицах написан такой же страх.

      В дороге кое-кто из девушек делился той небогатой едой, что успели запихнуть в карман. Некоторые солдаты, проникшись сочувствием, подкармливали пленниц – пара рисовых шариков, полоска сушеного кальмара; одной девушке досталась груша. Но большинство были слишком напуганы, чтобы есть. Молодая, никак не старше двадцати лет, женщина дала Хане рисовый шарик.

      – Спасибо, –

4

Она же – Халласан, потухший вулкан на острове Чеджудо (Чеджу), Южная Корея, самая высокая горная вершина в стране.