Белая хризантема. Мэри Брахт

рыбаки на своих моторках. Голос в голове помалкивал. Слышался лишь плеск волн, нестройные сумбисори[3] подруг, выдыхавших остатки воздуха при каждом подъеме на поверхность, да галдеж морских птиц в небе. Эми перехватила взгляд подруги.

      – Скоро уже ехать? – спросила Чин Хи.

      – Да. Отнесешь мой улов на рынок?

      – Конечно. Удачи. – Подруга коротко салютнула. Эми кивнула и поплыла к берегу. Она скользила в воде, радуясь дару, который передала ей мать. Кажется, что прошла тысяча лет с тех пор, как она училась нырять. Эми поспешно отогнала воспоминания. Она выбралась из воды и отправилась в утомительный путь до лачуги. На суше ее плоть тяжким бременем навалилась на хрупкие кости. Эми споткнулась, чуть не упала и долго стояла, приходя в себя.

      С моря наплывала пасмурная дымка, и мир погружался в серость. Эми чувствовала груз всех своих лет, да еще десяток сверху. Каждый шажок сопровождался короткой остановкой, чтобы подтянуть левую ногу. Нащупывая путь среди камней, она сравнивала себя с синим крабом, ковыляющим по морскому дну. Перед каждым шагом Эми тщательно выглядывала место, куда поставить ногу. И все-таки она не краб и нынче не достанется старому осьминогу. Сегодня ей предстоит дальняя дорога, и время не на ее стороне.

      Хана

      Остров Чеджу, лето 1943

      Японские солдаты загнали Хану и еще четырех девушек в кузов грузовика. У двух девушек разбиты лица. Очевидно, сопротивлялись. От потрясения и страха девушки молчали. Хана поглядывала на спутниц, гадая, знакомы ли они, – может, виделись на рынке. Три девушки были старше ее, две – на пару лет, а третья намного, четвертая же была явно младше. Она напоминала Эми, и Хана ухватилась за эту мысль. Девочка попала в грузовик, потому что у нее нет старшей сестры, потому что некому было защитить ее. Хана мысленно посылала ей слова утешения, по щекам девочки безостановочно текли слезы. Плакала она беззвучно – не хотела, чтобы солдаты заметили ее отчаяние.

      Когда солнце село за крыши, грузовик подъехал к полицейскому участку. Кое у кого из девушек вспыхнули надеждой глаза. Хана посмотрела на здание и прищурилась. Здесь им никто не поможет.

      Четыре года назад ее дядю отправили воевать против китайцев за японского императора. Его приписали именно к этому полицейскому участку. Корейцы редко занимали государственные должности, а если кто и попадал на чиновничью службу, то сплошь предатели, коллаборационисты, японские прихвостни. Дядю заставили сражаться за страну, которую он презирал.

      – Если нас не уморят голодом, то перебьют на поле боя. Его посылают на смерть! Ты слышишь? Они убьют твоего младшего брата! – кричала мать на отца, когда узнала, что дядю отправляют в Китай.

      – Не волнуйся, я за себя постою, – отвечал дядя, ероша Хане волосы. Эми он ущипнул за щеку и улыбнулся.

      Мать замотала головой, гнев исходил от нее, как пар от кипящего чайника.

      – Ты не умеешь за себя постоять! Тебя и мужчиной еще не назвать! Не женат. Детей нет. Ты мальчишка! Нас истребят на этой войне. В стране не останется ни одного корейца!

      – Хватит, –

3

Особый звук, который издают хэнё во время кратковременного отдыха между погружениями. Это специальная техника восстанавливающего дыхания, которая позволяет быстрее очистить легкие от углекислого газа и наполнить их кислородом.