Истребитель «Родина». Евгений Прошкин

почудилось, что Канунников собирается перекреститься, но тот вытащил новую сигарету.

      – Нужно сохранить родину, – сказал майор. – Сохранить землю, на которой мы живем. Изнасилованную, заплеванную, какую угодно. Пока есть она, есть и человечество. В будущем наших имен не вспомнят, и вопрос о том, какую цену мы платим сейчас, никого не волнует. Вопрос только один: что нам удастся сберечь для следующих поколений. И здесь любые затраты оправданы. Любые, Андрюша.

      – Тебя послушать, так мы гордиться должны. Это что, позиция государства?

      – Позиция у государства сейчас одна: коленно-локтевая. То, что я говорю, – это всего лишь трезвый взгляд на вещи.

      Официантка, проходившая за спиной у Канунникова, уловила последнюю фразу и вздернула брови. Майор не был трезвым, и уже давно. Его движения сначала приобрели, а затем и утратили плавность, взгляд всё чаще цеплялся за девушку, сидевшую у дальнего столика.

      Андрей и сам был пьян, но это относилось лишь к телу, мозги же оставались ясными. Он сознавал, что при первой необходимости к нему вернется такая координация движений, которой позавидует военный летчик. Именно эта мысль не позволяла Андрею расслабиться до конца, точнее, не давала забыть, что любое расслабление – обман.

      «Интересно, – думал он, – могу ли я это регулировать? Могу ли протрезветь наполовину? И к кому мне в таком случае обращаться? Эй, как вас там? – он внутренне усмехнулся. – Симбионты! Прием!»

      Изнутри не ответили. Алкоголь продолжал циркулировать в организме, почти не касаясь сознания, но приводя вестибулярный аппарат в соответствие с количеством потребленного.

      «Никто не пьет, чтобы падать харей в салат. Люди пьют, чтобы отвлечься, развеяться. Но мне это уже недоступно…»

      Андрей отодвинул рюмку в сторону.

      – Что нужно гадам на самом деле, они не говорили? – осведомился он.

      – Они и не скажут.

      – Но предположения есть?

      – Тут и предполагать особенно нечего. Прилетело два десятка особей, – Канунников влил в себя очередные пятьдесят грамм – меланхолично, словно он подавал налоговую декларацию. – Дипломатическая миссия у них. Но они называют ее просто Миссией.

      – Разница есть кое-какая, – кивнул Андрей.

      – Есть, есть. В этом они кумекают. Они вообще во всём кумекают. Молодцы ребята.

      – Прежде чем появиться открыто, они проводили разведку.

      – Вот и я о том же. Сейчас мы приходим к выводу, что работали они тут плотно. И очень долго.

      – Стив мне так прямо и сказал.

      – И мне сказал. Но я имею в виду, что долго – это… очень долго. Очень.

      Андрей подался вперед.

      – Несколько десятилетий, – произнес Канунников. – Возможно, еще дольше. Сколько точно – неизвестно. Ни одна из спецслужб никогда на них не выходила. Они не просто жили среди нас, они были частью человечества. Гады внедрились так глубоко, что мы и сейчас не знаем их источников. Зато они знают про нас всё. Нашу историю и наши языки. Нашу психологию, наши страхи… Они