Истребитель «Родина». Евгений Прошкин

всего он хотел отделаться от мысли, которая давно не давала ему покоя. Герои прошлых войн терпели пытки неделями, сходили с ума от мучений, но – терпели. Они умирали героями. Потом их лица появлялись на мраморе, и не только. Купив билет в Сиднее, Андрей некстати вспомнил одну подмосковную церковь. Он никогда в ней не был, он видел ее по Инфо еще тогда, до тюрьмы. Обычная церквушка, маленькая и бедная, с обычными ликами – мудрыми, строгими, далекими, как египетские пирамиды. И вдруг…

      Зачем же он это вспомнил-то? Не раньше, не позже, а именно в тот момент, когда купил билет до Москвы. Теперь, согласившись сотрудничать с гадами, – взял да и вспомнил.

      …там было еще одно лицо. В ряду местных святых оказался молодой парень: лет двадцать, не больше, камуфляжная куртка, камуфляжная кепи и – сияющий нимб. Лик писали с фотографии, потому что после пяти дней плена лица у него уже не осталось. Зато оно осталось в храме – чистое и спокойное лицо парнишки, сумевшего не предать. Та война, как и все войны, ушла в прошлое, но это прошлое было еще близко, и погибший солдат, сложись у него как-то иначе, сейчас мог бы жить – обычным старичком, без нимба, но с тем же светом в душе.

      Вот об этом Андрей и думал, сидя в бизнес-классе «Ила-980». Ему-то понадобились даже не сутки, всего двенадцать часов. Двенадцать часов – Андрей посчитал – от первой встречи со Стивом до взлета с палубы «Адмирала Мельника». Его не мучили. Его купили, как бродячего пса. Купили дешево.

      – Еще бутерброд? – раздалось из-за стойки.

      Андрей дожевал и с трудом проглотил.

      – Давай.

      Бармен выставил новую тарелку.

      – А ты издалека, – произнес он.

      – С Дальнего Востока.

      – Я и говорю – издалека. Какой-то ты отсутствующий. Вроде наш, а вроде и нет. Много путешествовал?

      – Скорее, наоборот.

      – Это как?

      – Я был… в коме.

      – Ну! Долго лежал-то?

      Андрей посмотрел ему в глаза и молча кивнул.

      – Значит, откачали всё-таки? – спросил мужчина.

      – Не уверен.

      Бармен, пропустив это мимо ушей, снова налил.

      – Мне хватит, – сказал Андрей.

      – Не пыхти, я угощаю. С днем рождения! Эй… ты чего, братишка? Тебе плохо?

      Андрей залпом выпил и, припечатав к стойке банкноту, торопливо покинул бар. Ему было не плохо. Почти хорошо. Как минимум нормально. Он всего лишь улыбнулся – новыми мышцами нового лица. Вернее, собирался улыбнуться, а получилась гримаса боли – Андрей успел себя увидеть в зеркальной витрине.

      Ничего, научится. Скоро, не скоро – научится. Зато он догадался – мгновенно, едва заметил свое отражение между горлышек, – зачем он нужен гадам и почему они при всём своем могуществе набирают на службу аборигенов.

      Гады не научатся улыбаться никогда. Возможно, они способны радоваться – где-то глубоко внутри. А возможно, не умеют даже и этого.

      «Ниже температура тела – всё ниже, всё прохладней». Это бармен сказал. Правильно, правильно. Андрей вспомнил, как с ним разговаривал