Эхо. Пэм Муньос Райан

пронзительно закрякали.

      – Дамы, будете моими слушательницами? – спросил Фридрих. – Пожалуйста, ведите себя прилично на концерте!

      Птицы не обращали на него внимания. Перекликаясь между собой, они подбирали с земли крошки.

      Протяжно зашумели сосны. С дровяного склада неподалеку слышался звонкий стук молотка по металлу.

      Кряк, чвивить,

      Шух, шух, шух,

      Дзинь, дзинь, дзинь, дзинь, дзинь, дзинь, дзинь.

      В этом ритме Фридриху вдруг послышалась… «Колыбельная» Брамса. Он стал тихонько напевать мелодию, потом взял первый попавшийся прутик, закрыл глаза и поднял вверх руки. Представил себе оркестр. Правая рука с прутиком отбивала ритм, левая подавала сигналы разным инструментам. Вот она словно хлопнула по столу – вступают струнные, взмах – деревянные духовые, резкий поворот запястья – медные инструменты, тычок указательным пальцем – арфа.

      Фридрих открыл глаза и понял, что музыка ему не просто слышится. Кто-то поблизости играл на губной гармошке. Чистые ноты, сложная композиция. Когда Фридрих замедлял движения прутика – замедлялась и музыка. Ускорял – и музыка ускорялась.

      Какой-то музыкант следует за его дирижерской палочкой! Только где же он?

      Фридрих огляделся – рядом ни души. Он опустил руки, но музыка все еще звучала, неторопливая, звучная, неотвязная. То, чудится, играют на флейте, то на кларнете. В низких нотах он различил виолончель.

      Фридрих в жизни своей не слышал такой игры. Он слушал как зачарованный, а его глаза и уши искали источник звука и в конце концов остановились на открытом окне в верхнем этаже склада на той стороне луга. У Фридриха дыхание занялось: кладбище!

      Фридрих там никогда не бывал, но слышал всякое. «Туда отправляют машины умирать. В сумерках случаются загадочные вещи. Бывает, человек поднимется туда и не вернется».

      Фридрих замер в нерешительности. Но песня так звала, так манила. Что там может быть очень уж страшного? Наверное, слухи врут. Фридрих подошел к порогу, оставил у двери судок с обедом. Не может быть опасным человек, который создает такую музыку!

      Фридрих открыл тяжелую дверь и шагнул внутрь. Музыка доносилась откуда-то сверху. Фридрих стал медленно подниматься по темной лестнице.

      На верхнем этаже он толкнул дверь и вошел в просторную комнату. С обеих сторон виднелись полукруглые окна от пола до потолка, но сквозь годами копившийся слой грязи пробивались всего несколько тонких лучиков света. Почти вся комната тонула в тени.

      Кругом теснились старые машины – неповоротливые конструкции из стали и железа. С потолка свисали десятки колес, а на полу и на столах лежали другие детали давней сложной системы шкивов и блоков. На потолочных балках, словно черные змеи, болтались давно ненужные кожаные ремни.

      «Сюда отправляют машины умирать».

      Музыка теперь звучала громче, но музыканта по-прежнему не было видно.

      Фридрих вдохнул затхлый, пыльный воздух и чихнул.

      Музыка смолкла.

      – Здрасьте? – окликнул Фридрих.

      Эхо