Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник). Мэри Стюарт

говорил. Если бы стали задавать вопросы, или если бы Марк и Ламбис явились сюда, или если бы кто-то довел дело до предъявления обвинения, я бы и двух пенсов не дала за шанс парня выжить и рассказать свою историю. Он – заложник.

      – Я это понимаю. Во всяком случае Марк мне об этом говорил. Хорошо, Фрэнсис, я не буду лезть на рожон, не волнуйся. Но все равно…

      – Что?

      – Меня ничто не заставит перестать его разыскивать, ничто. Вести себя осторожно? Как я могу выбросить его из головы.

      – Что ж, милая, действуй. Я не понимаю, как бы ты могла остановиться, если бы даже захотела. Это не то, что можно взять и забыть, не карандаш потерять. Все, что ты можешь сделать ради собственного спокойствия, это считать, что он еще живой, и глядеть в оба. И для начала еще вот что: если он живой, его надо кормить.

      – Конечно! И чтобы при этом он был не очень далеко. Если не сводить глаз с Софии… Могу поспорить: именно она кормит его… хотя, пожалуй, может быть, и Тони…

      Фрэнсис улыбнулась:

      – Я ставлю на Софию. И кто бы это ни был, вероятно, ему приходится вставать на рассвете, чтобы его не увидели, и мне просто не представить себе маленького лорда Фаунтлероя, бегущего по росе кормить мальчишку.

      – Хорошо, я завтра, как обычно, с утра пораньше пойду купаться около гостиницы и буду держать ухо востро.

      – Так и сделай, – сказала Фрэнсис. – Смотри, там сейчас кто-то есть. Это маленькая лодка выходит в море, да? А человек в ней не Стратос Алексиакис?

      В быстро сгущающихся сумерках фигура мужчины, склонившегося над маленькой лодкой, теперь причаленной около камней у гостиницы, была трудноразличима. Он забрался в лодку и оттолкнулся, потом занялся чем-то на корме, и вскоре мы услышали треск мотора. Лодка направилась в нашу сторону, придерживаясь берега.

      – Я думаю, он, – ответила я. – Он, должно быть, установил навесной мотор… Интересно, куда он направляется?

      Мы остановились понаблюдать за ним. Когда он приблизился, мы увидели, что к рулю прикреплен длинный рычаг, который позволил ему управлять лодкой и заглядывать через ее борта в освещенную воду. Огромные лампы на носу пока еще не были включены.

      Лодка поравнялась с нами, и он увидел нас. Это был Стратос. Он усмехнулся, помахал рукой, потом перешел на корму. Двигатель замедлил свою работу до тихого пух-пух-пух, и показалось, что лодка дрейфует. Я могла разобрать на ее носу белые буквы: ΨΥΧΗ[29].

      – Эгей, привет! – весело прозвучал над водой его голос. – Не хотите со мной?

      – В следующий раз! – Мы обе тоже усмехнулись и помахали, стараясь изобразить благодарность, чтобы смягчить отказ. – Все равно спасибо! Хорошего улова!

      Он поднял руку, опять наклонился к двигателю, и «Психея», сделав длинный красивый разворот, направилась к окончанию мыса. Волна от нее набежала на берег рядом с нами, и зашумела, зашуршала мелкая галька.

      – Хм, такой компанейский, – сказала Фрэнсис.

      – Я как-то говорила с ним о ловле рыбы на свет.

      – Для нас тут есть кое-что в любом случае. Открытие

29

Психея (греч.).