Ярополк. Владислав Бахревский

матушке нельзя здесь жить?» – вздыхал про себя Баян.

      Однажды утром собрались ребята в Вишневый лог.

      Тот лог длиною в двадцать верст, и все двадцать верст – вишневая роща.

      – Хорошее у тебя лукошко, – сказал Благомир Баяну. – Не мало, не велико, для нашего дела впору. Вы, ребята, ступайте, а у нас с тобою, Баян, будет иной сбор.

      Ребята поклонились верховному жрецу, побежали с горы вниз, в пойму, а Баян пошел, куда повели, в дубраву. Посмотрел Благомир на огорченное личико, улыбнулся:

      – Скажи мне, сколько слов говоришь ты за день?

      Баян покраснел.

      – Не знаю.

      – Никто того не знает, – успокоил отрока велимудрый жрец. – Но много или мало?

      Баян призадумался.

      – Вслух – не много, а про себя много!

      – Про себя много! – порадовался ответу старец. – А как ты думаешь, велика ли сила слова?

      Баян нахмурился.

      – Если складно говорить – велика.

      Глаза Благомира стали вдруг колючими.

      – Да в чем же сила складных слов? О каких словах баешь, о прибаутках, что ли?

      Отрок потупил голову.

      – Ты говори, говори, мне лепо тебя слушать! – ободрил Благомир.

      – Не знаю я ничего, – сдерживая слезы, пролепетал Баян.

      Жрец не торопил, но ответа ждал.

      – Когда праздники бывают… Одни запоют, а другие в пляс…

      Благомир просиял.

      – Знать не знаешь, а догадка твоя многого стоит. – И вдруг охнул: – Волк!

      Баян кинулся к старцу, прижался.

      Благомир обнял мальчонку, приласкал.

      – Напугал я тебя. Ты уж помилуй меня. Видишь – слово пострашнее волка. А можно ведь иначе сказать: волк! Не страшно?

      – Не страшно.

      – А хотелось взять дубину и бежать бить серого?

      – Хотелось.

      – Вот и запомни: слово может все.

      – Все? – повторил Баян, но от жреца не укрылось сомнение и вопрос в голосе.

      Они шли все дальше и дальше, лес стоял тесно, было сумрачно.

      – Смотри! – показал жрец на дерево.

      – Сова, – прошептал Баян.

      – Филин.

      Глаза у Благомира расширились, сказал он что-то непонятное, свистящим шепотом, но филин рухнул с дерева, как мешок, и только уж на земле забился, побежал, топорща крылья, налетая на кусты, спотыкаясь о коренья.

      – Вот оно слово-то, – сказал жрец. – Не только человек, но птица и зверь ему послушны.

      Они вышли к каменной гряде. Благомир протиснулся в узкую щель. Пещера! Чернее, чем в колодце. Жрец взял отрока за руку и по ступеням вел куда-то вниз. Наконец земля под ногами стала ровная.

      Жрец высек огонь, запалил факел. Сводов пещеры не видно.

      – Я покажу тебе силу слова, – сказал Благомир и погасил факел.

      Грянула такая тьма – глаз поколи. Первые слова заклинания жрец сказал шепотом, может, в них-то и таился ключ могущества. Слова росли, голос крепчал. Своды гудели – кружило эхо. Уже Благомир умолк, а слова, не находя неба, бились о стены и не могли угаснуть. Вдруг жрец закричал пронзительно, словно ударил копьем:

      – Алаатырь!

      В